Казнь Мира. Книга третья (СИ)

— Просто я думал, что ты решительнее. Как лихо ты сжигал демонов, даже с оборотнями в Даву расправлялся смело, а тут мнешься, губами шлёпаешь, но тихонько, чтоб не услышали. Вот вам и тысячелетний царь мира! Я уже жалею, что не разделался с тобой в пустыне, как предлагал Кнун.

Эллариссэ собственную руку с загоревшейся на ладони руной света перехватил за запястье. Сейчас нельзя было убивать Сагариса. Слишком нужен.

Вдыхая и выдыхая стылый воздух, Эллариссэ успокоился. В чём-то демон прав: больше бездействовать не стоило. Драконья алхимия — искусство, недоступное Аватару. Если остров закуют в железо, то к Секире запросто не добраться.

«Я действительно хочу её сломать?» — прозвенело в голове Эллариссэ.

Он вспомнил ужас, с каким бежал от сияния расколотого Эрес-Гронда и цветка, распустившегося на месте его краха. Или же сильнее напугал Гилтиан, до смерти противостоявший родичу, которого ему ненавидеть было не за что.

Испытать подобный страх вновь? Напомнить себе, что на самом деле уже давно не Живущий, а демоноподобная тварь?

«Я не демоноподобная тварь! Я Аватар — царь Хавинора! Всего мира!» — но в эту мысль уже не верилось.

Жгучий холод вгрызался в основание крепости драконов, их самих отгонял, как ни старались разогреть те себя плавильнями да горнилами в собственных желудках. Окутанные огнём, накатывали волнами и уносились на крылах прочь туда, где хоть немного теплее.

Эллариссэ понимал, что ещё его тревожило. В небе он видел алмазного ящера, коим мог быть или кто-то из Дайеринов, некогда владевших Восточным Пределом, либо… Страсть обмануть себя была велика, но она отступала перед напором истины: ни мгла, ни расстояния не помеха взору, и Эллариссэ отчётливо разглядел императорские знамёна.

«Если он здесь, то, выступив против него, я начну войну с Ливнером. Хотя, какое это имеет значение? Что один Нэйджу, что другой… они оба решили, что я — враг. Те, кто жив благодаря мне!»

Эллариссэ смотрел на свои ладони, представляя, как поблескивает в них крохотная золотая искра; её можно раздуть до живой души. Чудо, на которое Аватар больше не способен, а, значит, он и не Аватар вовсе.

Падший. Демоноподобная тварь.

— Я, Аватар Эллариссэ, властитель и защитник этого мира, приказываю вам остановить стройку и покинуть Нанрог, где находиться вы не имеете права! — прогрохотало над всем хребтом до самых полярных пустошей. Эллариссэ закашлялся. Даже простые магикорские чары давались с трудом, что будет дальше?

«Если ослушаются… я сочту это военным вторжением и убью их». Эллариссэ едва не стошнило, всё тело забилось в лихорадке. Убить Живущих?! Целое войско? Покров Тьмы позволял использовать силы Аватара. Но даже одно убийство, будь то предатель-оборотень, или несчастный обезвоженный, или этот… магикорец, имя которого Эллариссэ забыл, чтобы не терзаться, не изводиться, думая о том, что собственноручно погубил сияющего светом Неру.

В глубине души Эллариссэ знал: драконы не подчинятся. Как не подчинились оборотни, хотя на них обрушилась костяная вьюга, несущая весь груз их ошибок.

Эллариссэ обратил взор на ледники, где тлела странная искра, яркая, как звезда в зимней темени. Пугала и манила. Аватар сосредоточился, чтобы разглядеть, кто же там.

Он не ошибся, хотя и рад был бы.

Закрыв глаза, он унесся в тёплые деньки далёкого юга. Как прекрасно цвели магнолии, олеандры, гранаты. Как укрывала от зноя кружевная тень, а звонкие ключи звали напиться. Как в этом девственном великолепии природы Эллариссэ ощущал себя по-настоящему живым. Громада янтарного дворца зажимала его, и, может, он скучал по воле, что была у него несколько лет у подножия Пепельных гор. Там он, будучи простым лекарем, пытался умом возместить дары фениксов.

«Исцелим всю землю!» — в чувственном порыве Руми махнула рукой так, что едва не залепила ладонью по лицу Эллариссэ. Он на это только посмеялся. Когда-то ещё умел смеяться.

«Конечно», — кивнул он, убежденный, что так и будет.

Рядом больше нет Руми. Нет даже солнца, которое приносит радость всему, чего касаются его лучи. Эллариссэ любил солнце сильнее луны, хотя родился под покровительством Аэлун. Как страстно он, будучи ребёнком, желал, чтобы его кожа посмуглела, и он перестал отличаться от сородичей. А теперь сам затмил солнце, отняв его и у себя тоже.

С обыкновенной мерзкой улыбкой за Аватаром наблюдал Сагарис. Эллариссэ совсем забыл, что нужно прятать мысли, настолько они увлекли его и утопили в тёмных волнах памяти.

— Ты, — произнёс Эллариссэ, — уничтожь человека и принеси Осколок. Без него никто не сможет противостоять моим чарам Времени. Больше никого не трогай! Остальные — моя забота.

Сагарис улыбнулся ещё шире.

— А ты справишься? Со всеми-всеми? Не умаляю твоих способностей, но без перстня убить стольких…

— Я и не буду убивать! На каждого я найду свой приём! А теперь — прочь! Убирайся!

На этот выпад Сагарис не ответил, только деланно поклонился и исчез. Эллариссэ же продолжил наблюдать за блестящей точкой вдали.