Казнь на Вестминстерском мосту

Леди Гамильтон заставила себя собраться. По ее глазам Питт понял, что она внутренним зрением видит выступающий из темноты мост, представляет, как совершается злодейство.

— Да-да, если погода к этому располагала. Идти всего несколько минут. Путь хорошо освещен… и…

— Да, знаю, я сам прошел этой дорогой. Вполне возможно, что очень многие знали, что рано или поздно он пойдет домой пешком, и ждали этого момента.

— Допускаю, что это так, но только безумец мог…

— Ревность, — сказал Питт, — страх, алчность способны сорвать присущие нормальному человеку ограничения и обнажить нечто, что очень близко к безумству.

Леди Гамильтон ничего не сказала.

— Вы хотите, чтобы я известил еще кого-то? — мягко спросил Питт. — Других родственников? Если бы мы могли избавить вас от печальной…

— Нет-нет, благодарю вас. Я уже велела Хаггинсу позвонить моим братьям. — Ее лицо напряглось и приняло странное, скорбное, оскорбленное выражение. — И мистеру Барклаю Гамильтону, сыну моего мужа от первого брака.

— Позвонить?..

Она удивленно заморгала, потом поняла смысл его вопроса.

— Да, у нас есть этот самый… телефон. Я почти им не пользуюсь. Я считаю это варварством — разговаривать с людьми, когда не видишь их лица. Предпочитаю писать письма, если нет возможности нанести визит. Но сэр Локвуд видит… видел в этом массу удобств, — поправилась она.

— Он хранил дома рабочие документы?

— Да, в библиотеке. Однако я не вижу, какая вам от них может быть польза. В них нет ничего конфиденциального. Такого муж в дом не приносил.

— Вы уверены?

— Полностью уверена. Он несколько раз сам мне так говорил. Он, знаете ли, был личным парламентским секретарем при министре внутренних дел. И знал, как хранить секреты.

В этот момент в холле раздался шум. Парадная дверь открылась и закрылась, и довольно громко зазвучали два мужских голоса, перекрывая недовольное бормотание дворецкого. В следующее мгновение дверь передней широко распахнулась, и на пороге возник один из мужчин. Его седые волосы отливали серебром в свете ламп, красивое лицо с волевым носом и соболиными бровями было мрачным и напряженным.

— Аметист, дорогая. — Он вошел, игнорируя Питта, и заключил в объятия свою сестру. — Это ужасно! Не могу передать, как я опечален. Мы, конечно, сделаем все возможное, чтобы защитить тебя. Мы должны оградить тебя от множества глупых домыслов. Возможно, нам удастся избавить тебя от доли неприятностей, если ты на время покинешь Лондон. Добро пожаловать в мой дом в Олдебурге; можешь пожить там, если пожелаешь. Там тебе никто не помешает. Сменишь обстановку, подышишь морским воздухом. — Он резко повернулся. — Джаспер, ради бога, что ты там встал? Иди сюда. Ты же захватил с собой свой чемоданчик — что у тебя там есть, чтобы успокоить ее?

— Мне ничего не надо, спасибо, — сказала леди Гамильтон и, втянув голову в плечи, отвернулась от него. — Локвуд мертв — никто из нас уже ничего не изменит. И спасибо тебе, Гарнет, но я никуда не поеду. Возможно, потом.

Наконец-то Гарнет Ройс посмотрел на Питта.

— Полагаю, вы из полиции? Я сэр Гарнет Ройс, брат леди Гамильтон. Это ваше требование — чтобы она осталась в Лондоне?

— Нет, сэр, — ровным голосом ответил Томас. — Но, думаю, леди Гамильтон была бы рада оказать нам всемерную помощь в поимке того, кто виновен в трагедии.

Гарнет окинул его холодным, бесстрастным взглядом.

— Не представляю, каким образом. Маловероятно, что ей что-то известно о том безумце, который совершил это преступление. Если мне удастся убедить ее уехать из Лондона, могу ли я быть уверенным в том, что у вас не возникнет никаких возражений? — В его голосе явственно звучало предупреждение; это был тон человека, привыкшего не только повелевать, но и чтобы его желания исполнялись.

Питт не моргнув встретил его взгляд.

— Расследуется уголовное преступление, сэр Гарнет. На настоящий момент я не имею ни малейшего представления о том, кто его совершил и какие мотивы им двигали. Но я не исключаю, что у сэра Локвуда, который был публичной фигурой, по какой-то причине появились враги, реальные или воображаемые. Было бы неразумно делать преждевременные выводы.

В комнату прошел Джаспер, более молодая и менее властная версия своего брата. У него были более темные глаза и волосы, и в его облике напрочь отсутствовало обаяние, присущее Гарнету.

— Гарнет, инспектор абсолютно прав. — Он положил руку на предплечье сестры. — Тебе лучше прилечь, дорогая. Пусть камеристка приготовит тебе из этого укрепляющее питье. — Он протянул леди Гамильтон маленький пакетик с сухими травами. — Я загляну утром.

Женщина взяла пакетик.

— Спасибо, но тебе нет надобности пренебрегать своими постоянными пациентами. Со мной все будет в порядке. Мне предстоит много дел: отдать распоряжения, известить людей, написать письма и так далее. У меня нет намерения сейчас уезжать из города. Возможно, позже — потом — я с радостью поживу в Олдебурге. Я благодарна тебе, Гарнет, за заботу, но если?.. — Она вопросительно посмотрела на Томаса.

— Инспектор Питт, мэм.

— Инспектор Питт, прошу меня извинить, но я хотела бы отдохнуть.