Казнь Шерлока Холмса

— Память вас подводит, — тихо сказал Холмс, не собираясь щадить жертву. — Если бы у Гардинера и Роуз Харсент были лампы, они зажгли бы их прежде, чем выйти из молельного зала, согласны?

— Ага, — промямлил Скиннер, сдаваясь.

— Если в вашем рассказе есть хотя бы слово правды, в часовне стало светло задолго до того, как девушка из нее вышла. Сидя за оградой, вы якобы разобрали слова: «Ничего, никто не заметит». Роуз Харсент могла это сказать, испачкав или повредив какой-либо предмет. Но как бы ей удалось разглядеть дефект в совершенно темном помещении?

— Не знаю.

— Если бы они зажгли свет, то вы бы увидели их через окно, а вы клянетесь, что ничего не рассмотрели. Стало быть, ламп не было и вы не могли узнать тех, кто вышел из часовни.

Райт, уже не надеясь выпутаться, молча изучал свои ботинки, но Скиннер еще бился в силке. За долгие годы работы с Шерлоком Холмсом мне, пожалуй, не приходилось наблюдать такой смеси страха и злобы, какой горели глаза этого молодого деревенского пакостника. Он упорно не желал признавать поражение.

— Вы считаете себя очень умным, мистер Холмс, детектив с Бейкер-стрит! Но если бы вы не протирали штаны в своем Лондоне и почаще выбирались за город, то, может, кой-чему бы научились.

— Я всегда готов учиться, — скромно склонил голову мой друг.

— Тогда посмотрите на небо! Вы говорите, будто тем вечером было темно, как в могиле. А я отвечу: ночью светят месяц и звезды.

— Сомневаюсь, чтобы звезды помогли вам разглядеть тропу на затененном склоне.

— Насчет звезд не уверен, но было почти полнолуние, и небо очистилось от облаков.

— Вы сказали, взошла луна?

Скиннер успокоился, думая, что враг попался в ловушку:

— Ну конечно, а то как бы мы увидали Роуз с мистером Гардинером?

— Боже мой! — воскликнул Холмс. — Какой блестящий пример petitio principii, то есть подмены посылки желаемым выводом! Прошу вас, продолжайте.

— За три дня до того я вместе с дюжиной парней отправился ловить кроликов, — затараторил тот. — Мы иногда промышляем этим в полнолуние. Я могу назвать имена тех, кто там был. Охоту мы начали рано, потому как в семь или восемь часов луна уже поднялась и стала двигаться по южной стороне неба. А в ту самую ночь она светила прямо на дверь часовни, на тропку, ворота и дорогу. Каждый раз она показывается немного попозже, верно? Это все знают. Но ведь после охоты на кроликов прошло всего три дня, а такой срок почти не в счет. И не надо нам говорить, мистер Холмс, чего мы могли и чего не могли видеть. Мы там были.

— Очень хорошо, — кротко ответил мой друг. — Позвольте задать вам последний вопрос, и покончим с этим.

Сердце у меня упало. Я испугался, что эти двое ухватятся за историю о том, как они «видели» Роуз с любовником в часовне, и уличить их во лжи не удастся. Тогда Уильяма Гардинера повесят. Скиннер торжествующе расправил плечи: этот деревенский невежда не сомневался, что победил великого Шерлока Холмса.

— Ну ладно, — снисходительно бросил юнец. — Чего вы еще хотели узнать?

— Кто запер дверь часовни? — спросил Холмс тем же кротким тоном. — Она была закрыта в половине девятого утра, когда сюда пришли мистер и миссис Крисп. Вы оба заявляете, что накануне Роуз Харсент покинула молельню первой. Вы не последовали за ней и стали ждать, когда выйдет Гардинер, если он вообще там был. Понимаете, о чем я?

— А чего тут не понять?

— Тогда повторяю свой вопрос: кто это сделал?

— Наверное, Гардинер, ведь, кроме него, никто не мог, — попытался поддержать приятеля Райт.

— Не мог, — сказал Холмс приглушенным голосом. — И вы отправились за Гардинером? Согласно вашим показаниям Скиннер почти сразу же его догнал. Ну-ка, посмотрим. Вот: «Я поравнялся с ним и шел так примерно двадцать ярдов». На перекрестке вы остановились и стали смотреть, как Гардинер идет к своему дому по главной улице Пизенхолла, которую здесь называют просто улицей. Правильно?

— Конечно, — сказал Скиннер, усмехаясь абсурдности положения.

В долю секунды добродушие Холмса совершенно испарилось. Он перешел в решительное наступление:

— Соблаговолите оставить свои усмешки, Скиннер. От результата нашего сегодняшнего разговора зависит жизнь человека, а также ваша свобода, которой вы с вашим глупым другом можете лишиться на ближайшие семь лет. Итак, вы утверждаете, что это произошло в девять часов двадцать минут.

— Я уже сказал об этом в суде. Было девять двадцать, ну, не позже половины десятого.

— Как сегодня сообщила нам миссис Крисп, задолго до девяти двадцати, не говоря уж о половине десятого, ключ от часовни был положен в ящик стола. Гардинер не мог воспользоваться им.

— Значит, он не запирал дверь!

— По свидетельству мистера и миссис Крисп, утром она была закрыта. Вы говорили под присягой, что проследили за Гардинером, который шел в Альма-коттедж. Роуз Харсент удалилась раньше, и больше вы ее не видели, а Гардинер, опять же согласно вашим показаниям, к двери Провиденс-хауса не приближался. Как вы сказали на суде, «он прошагал мимо, прямиком к себе домой».

— Но…