Казнь СССР – преступление против человечества

И вот Госгортехнадзор в плане обозначения своей полезной деятельности предписывает выполнить в этих огораживающих конструкции печи заборах калитки с концевыми выключателями. Теперь, если кто откроет калитку, отключалась вся печь. Доказать Госгортехнадзору идиотизм этого предписания не удалось. А огороженные пространства замусоривались просыпающейся шихтой и требовали регулярной уборки. Так вот, раньше при выполнении этой работы рабочие знали, что печь работает, а значит, вокруг них могут быть элементы конструкции под напряжением, в связи с чем они всегда надевали вачеги (рукавицы из толстой кожи) и старались не касаться опасных деталей печи. А после внедрения мероприятия Госгортехнадзора для уборки требовалось отключить печь, соответственно в понимании рабочих предосторожности стали излишними. Но я уже пару раз писал, что остановка печи на время свыше 20 минут уже была чрезвычайным происшествием, о котором докладывалось в министерство, кроме того, остановленная печь не давала рабочим заработать. Хорошо, если печь шла с перевыполнением плана, а если до плана не хватало металла, то как тут печь ни с того ни с сего остановишь? Знаете ли, 30 % зарплаты, поставлявшиеся премией, это деньги. И вот однажды молодой рабочий, как мне помнится, татарин, посланный убирать огороженное место, не стал открывать калитку, а чтобы не останавливать печь, перемахнул через забор и начал уборку. Его нашли за этим забором убитым электротоком. Он был без рукавиц – ведь все уже привыкли при этой работе на отключенной печи не бояться электротока. Воссоздали картину того, что произошло: вероятнее всего, он держался одной рукой за какую-то заземленную деталь, а другой коснулся труботечки. Потом, в ходе эксперимента, создали экстремальные условия на печи, и напряжение на этой труботечке не превысило 70 вольт – мизерное напряжение для нас, электрометаллургов. Но парень и такого напряжения не ожидал, попал под него внезапно и погиб. А до этого предписания Госгортехнадзора никаких подобных случаев не было, мы создали трагедию из ничего, из желания инспекции отчитаться в своей полезной деятельности.

Еще инспекции

Поскольку я был замом директора по транспорту, то меня особо доставала инспекция железной дороги, контролирующая простой вагонов. Заводу было разрешено держать у себя для разгрузки и погрузки железнодорожные вагоны 15,2 часа. Эта норма средняя по месяцу, поэтому простоем отдельного вагона можно было пренебречь, но касалось это только обычного подвижного состава – полувагонов, платформ и крытых вагонов. А спецподвижной состав, в который входили и железнодорожные цистерны («бочки» на жаргоне железнодорожников), контролировался особо – каждая его единица в отдельности. И если простой «бочки» превышал 15,2 часа, то завод штрафовался инспекцией, и, что наиболее страшно, этот штраф накладывался на конкретных работников нашего железнодорожного цеха. Поскольку эти штрафы были одного порядка с месячной зарплатой, то наши железнодорожники пытались избавиться от спецподвижного состава в первую очередь и пренебрегали всем, включая и реальные потребности завода на тот момент.

Как-то сложилось у нас на заводе тяжелейшее положение с бензином, наконец снабженцы, казалось бы, решили вопрос – выбили фонды и получили дополнительно 60 тонн бензина. Это топливо двинулось к нам в железнодорожной цистерне, отдел снабжения ее ждал, звонил на каждую узловую станцию и торопил железную дорогу. И вот как-то вечером начальник отдела снабжения В.А. Шлыков мне сообщил, что «бочка» с бензином уже на станции Спутник и ночью будет у нас. Утром с несчастным видом заходят Шлыков и начальник железнодорожного цеха Главацкий и только руками разводят. Железная дорога прицепила цистерну с бензином к составу с цистернами с мазутом для нас, и так ночью и закатила на завод. Пока документы на груз от железной дороги поступили в наш железнодорожный цех, грузчики, увидев столько «бочек» сразу, и в страхе, что они не успеют столько цистерн сразу разгрузить и помыть за 15,2 часа, погнали состав к мазутохранилищу и слили в него все, в том числе и бензин. Ну что было делать?

А вот дикий случай контроля финансовых органов. Какие-то московские экономические придурки из числа тех, кто готовил правительству СССР постановления, съездили за границу и привезли оттуда «блестящую экономическую идею» – оказывается, у промышленности СССР оборотных фондов больше, чем ей надо, а от этого вся бесхозяйственность и невозможность построить коммунизм. А вот на японских заводах этих самых оборотных средств раз в десять меньше, чем у нас, вот потому-то японцы так усиленно и развиваются.