Казнь СССР – преступление против человечества

Напомню читателям, что я не рассматриваю реальность описываемых Вайнерами и Тополем событий, поскольку они враги СССР, пишущие антисоветские книги. Естественно, что они выдумывают и извращают некоторые события – что тут непонятного? Но ведь выдумывать можно и умно, и глупо. И что – смогли ли Вайнеры и Тополь сделать это умно?

В глазах умного и просто знающего то время читателя то, что они написали, имеет обратный эффект. Прочтя выдумки Вайнеров о деле Михоэлса, приходишь к выводу, что госбезопасность СССР к смерти этого просоветски настроенного патриота не имеет отношения, и он либо погиб от несчастного случая, либо, учитывая визг сионистов по поводу его смерти, убит самими сионистами.

Стенания Тополя в «Любожиде» по поводу горькой доли еврейского народа в СССР начисто перечеркиваются десятком страниц, на которых тот же Тополь описывает этих «несчастных» евреев ворами и мошенниками. Причем Тополь это делает из тщеславного хвастовства – ему очень хотелось показать, какие евреи умные, – как ловко они обводят вокруг пальца глупые КГБ и таможню.

Мне скажут, что все равно эти книги написаны для идиотов и читают их идиоты, а идиоты этих тонкостей не поймут.

Да дело тут не в читателях, а в писателях.

Представим чисто гипотетически, что я, глава некоего мирового чудомасонского заговора, решил заполнить рынок России антисоветскими и русофобскими книжками. Свистнул холуям: найдите мне в Москве авторов поумнее, заплатите им деньги. Ну а что бы я получил за свои деньги от этих «умных» авторов? Кучу нелепостей, которая компрометирует евреев и от которой за версту несет умственной неполноценностью? Шестизвездочный коньяк и абсолютно водонепроницаемые карманные часы у бедного безрукого инвалида? Понятно, что за неимением лучшего сегодня и такая тупая писанина сойдет, но деньги-то я за качественный товар платил!

Московские интеллигенты

«Редкая птица долетит до середины Днепра», – говаривал Гоголь, но в противоположность этой редкой птице редкий чиж забудет объявить себя интеллигентом. А мемуары Арбатовой с предельной откровенностью как раз и показывают умственные способности такого интеллигентного чижа.

По отцу Арбатова происходит из русских крестьян. Ее дед Гавриил Гаврилин, в душе пацифист, с началом войны с Германией пошел на фронт, там получил три Георгиевских креста вместе с чином офицера. После революции стал большевиком, окончил заочно Экономическую академию, был хорошим хозяйственником, арестовывался, сидел в тюрьме, был оправдан и в 1941 году записался в трудовое ополчение. Сыновья и зятья его пошли на фронт, один зять погиб. Его сын Иван, будущий отец Арбатовой, вопреки воле отца стать инженером поступил на редакционно-издательский факультет МГУ, во время войны стал офицером-политработником, а после войны в звании подполковника преподавал марксизм-ленинизм в военных академиях и в этом качестве женился на матери Арбатовой.

Наследственность по отцу самой Арбатовой никак не передалась, отец умер, когда ей было 10 лет, а ее высокопородная мать с отцовскими родственниками-плебеями не общалась. Она была явной аристократкой.

Ее дед Илья Айзенштадт в 1914 году окончил гимназию и с началом войны мог бы уйти на фронт, но поступил иначе – уехал в Палестину и околачивался там и в Европе всю войну. Но, видать, жизнь в России манила, и после революции он вернулся в СССР, где поступил в Тимирязевскую академию якобы для того, чтобы, выучившись, осваивать целинные земли Палестины. Тут он женился на еврейке, которая тоже училась на агронома, и у них родилась мать Арбатовой. Братья новоиспеченного агронома действительно уехали в Палестину, но агронома Илью историческая родина не дождалась – дел хватало в СССР. Сначала он становится завучем сельхозтехникума в Одессе (жена его не работала даже по дому – они держат домработницу).«Потом, – пишет Арбатова, –деда отправили в Молдавию на организацию еврейских колхозов. Сначала жили в Балте, столице Молдавии. Летом снимали дачу в роскошном саду и брали обеды домой у француженки». Через год дед переезжает на Кавказ, потом в Харьков, потом под Ленинград и т. д., и т. п.«Дед часто менял место работы из-за принципиальных разборок, все время отчаянно боролся за правду и плохо вписывался в среду», – пишет Арбатова, а я нудно добавлю – это же помогало не возвращать деньги, выдаваемые государством для обустройства на новом месте работы. Наконец перед войной агроном Илья Айзенштадт нашел себя в должности заведующего библиографическим отделом Ленинской библиотеки в Москве.