Казна Наполеона

— Нет, дело не в этом, — сказал Кинрю. — Помните, когда мы обыскивали в столице особняк Радевича? — он выжидающе посмотрел в мою сторону.

— Конечно, помню, — согласился я, гадая к чему клонит Кинрю. Иногда ход мыслей моего самурая был мне немного непонятен.

— Вас тогда едва не сшибла карета, — продолжил он.

— Да, — усмехнулся я. — Честно говоря, я здорово испугался. Мне кажется, что к концу этого расследования из меня выйдет самый настоящий калека.

— По-моему, здесь неуместна ирония, — серьезно заметил Кинрю. — Это дело может стоить вам жизни.

Я философски заметил:

— В конечном итоге, именно для этого я и живу.

— Какие глупости! — скорчился японец. — А я-то считал вас разумным человеком.

— Ближе к делу! — поторопил я Кинрю.

— Так вот, на выезде из имения я встретил этот же экипаж! — воскликнул он.

— Ну, вряд ли сегодня ты сможешь меня удивить этим известием, — заметил я.

— Это я уже понял, — ответил Кинрю, усаживаясь в кресло. Мне показалось, что ему наконец-то надоело стоять. — Я же говорил, что в любом случае запомню лицо извозчика. Я просто подумал, что теперь наверняка должен встретить его в имении. Так что Радевичу помогает не только управляющий. Здесь есть по крайней мере еще один человек, преданный Родиону Михайловичу настолько, что даже способен на убийство, -заключил японец. — Поэтому я решил действовать так быстро, как это только возможно. И мне повезло, — продолжил он. -Я встретил вашего оберкоменданта гораздо раньше, чем мог надеяться, даже не доезжая до Борисова, на постоялом дворе в одной из местных деревень. Я понял так, что он какого-то беглого разыскивает. Вот ему на месте-то и не сидится.

— И что?! — воскликнул я и даже присел в постели. -Ну же, не томи! Он передал мне ответ? — одеяло откинулось, и глазам Кинрю предстала моя окровавленная повязка. Он выругался по-русски, но больше ничего не сказал по этому поводу.

— Нет, не передал, — ответил он сухо. — Но ваша печать на конверте произвела на него очень большое впечатление. Мы играли с ним в бикс на постоялом дворе, и все, что он знает, оберкомендант велел передать на словах. Очень приятный человек, между прочим.

— Не сомневаюсь. А что такое бикс? — удивился я.

Кинрю заулыбался:

— Миниатюрный китайский бильярд. Он мне понравился даже больше, чем шахматы. На этом самом постоялом дворе под него оборудована целая комната. Каждый удар по шару сопровождается приватной беседой, можно услышать много интересного, — добавил он, — когда шар по наклонной поверхности катится в обратном направлении.

— И что же ты услышал? — не удержался я, начиная уже терять свое натренированное терпение.

— Здесь действительно велись правительственные работы по розыску брошенной французской военной казны, — заявил он торжественно. — Сведущие люди считали, что спрятать их в земле в условиях вашей русской зимы и уничтожить следы такого тайника было бы просто немыслимо, поэтому казну и искали на дне Березины, и проделано это было сразу после войны, в 1813 году.

— Это все? — сердце бешено колотилось в моей груди, хотелось плакать и смеяться одновременно. Вот оно, дверь в неизведанное приоткрылась. Еще чуть-чуть и…

— Не все, — японец продолжал испытывать мои нервы. -Экспедицией руководил военный советник императора Александра Благословенного — Алексей Алексеевич Коротков.

Я взгляда не смел от Кинрю отвести, как завороженный, а он невзначай добавил:

— Кажется, он служит в артиллерийском департаменте.

Неожиданно Кинрю резким движением оказался у двери и распахнул ее. Послышался топот ног где-то в конце коридора, но «шпиона» уже и след простыл.

— Превосходно, — раздраженно заметил Кинрю. — Нас еще и подслушивали. Не имение, а гадюшник, — констатировал он, закрывая дверь. — Не прочтете ли мне что-нибудь из вашей тетради? — заговорщически спросил Кинрю. Я даже не нашелся, что же ответить моему другу. Зачитывать вслух выдержки из моего дневника мне по-прежнему не хотелось.

— Да ладно! — Кинрю махнул рукой вместо своего обычного хлопка по плечу, видимо, сделал скидку на мое «боевое» ранение. — Я не в обиде, — добавил он. — Очень бы хотелось на этого Радевича взглянуть. Всегда желательно знать в лицо своего врага!

Я ожидал, что мой золотой дракон прочтет мне что-нибудь, подходящее по случаю, наизусть из своего родового кодекса, но на этот раз Кинрю удержался от цитирования.

— Ты прав, как всегда, — согласился я, — но, к сожалению, любезнейший Родион Михайлович не горит желанием с нами познакомиться!

— А чей портрет я видел в гостиной? — оживился Кинрю.

— Не знаю, — я пожал плечами, и это движение причинило мне жуткую боль. Выражение лица у Кинрю изменилось, видимо, он заметил, как страдальчески скорчились мои губы.

— Вам очень больно? — спросил он сочувственно.

— Терпимо. Но я и в самом деле не видел никакого портрета!

— Странно, — пробормотал Кинрю, о чем-то задумавшись. — А вы не могли бы послать за Варварой Николаевной?

Я усмехнулся:

— Мой золотой дракон истосковался по белокрылой горлице?

— Что же в этом удивительного? — невозмутимо спросил Кинрю.