Казна Наполеона

— Вы узнали человека, который хотел затащить вас в карету? — осведомился я, разглядывая настенные часы.

— Он был в маске, — сказала Варя.

— Так, значит, не узнали?

— Я этого не говорила, — возразила она.

— Вы бы не могли выражаться яснее? — попросил я ее.

— Я не сомневаюсь, что этот человек — господин Радевич.

— Но вы же не видели лица! — неунимался я.

— Но я узнала его руки! — воскликнула Варвара Николаевна, — когда этот мерзавец сомкнул их у меня на горле. -У него удивительно холеные руки, он ухаживает за ними щепетильнее женщины. Всякий раз, когда он представал у меня перед глазами, я видела его с изящной пилочкой для ногтей, итальянской работы.

— Тем не менее это еще не доказательство, — настаивал я, желая убедиться наверняка, что Радевич уже в Петербурге. — Вы могли и ошибиться.

Варя обиженно пожала плечами:

— А ведь раньше-то вы мне верили!

— Я и сейчас вам верю, — сказал я чистую правду. -Просто желаю докапаться до истины!

— Я узнала и экипаж, — упорствовала Варвара Николаевна, кутаясь в шерстяную шаль. Невзначай она заметила, что уже не мешало бы было разжечь камин. — И рысаков, — продолжала она, — и даже кучера! Родион Михайлович окликнул Евсея по имени, — добавила Варя. — Да и голос Радевича мне сразу же показался знакомым, он велел мне молчать, прошипел по-французски: «Tais toi!..»

Сомнений не оставалось, Радевич уже был в Петербурге. Вздрогнула кружевная занавесь, заволновалась воздушным морем, запахло пачулей и вербеной, в приемной появилась хозяйка, Божена Феликсовна Зизевская. Выглядела она усталой, словно разговор с баронессой ее несказанно утомил. Очень редко мне доводилось встречать свою энергичную кузину в подобном состоянии. Я даже рассмотрел тонкую паутинку морщин в нежных уголках ее глаз. Она развязала ленты на шляпке, сняла ее, обнажив золотистую голову, и положила «кибитку» на консоль, а только затем поздоровалась и присела в кресло, лишь на одно мгновение сверкнув ажурным чулком, и тут же оправила визитное платье.

— Баронесса Буксгевден дала добро, — наконец, сообщила она.

— Я надеюсь, такое решение вопроса обошлось для вас малой кровью, — осторожно промолвил я.

— Я бы не сказала, — призналась Божена Феликсовна. -Баронесса припомнила мне все старые обиды и все же решилась-таки оказать благодеяние.

— Не знаю, как вас благодарить! — возликовала Варенька.

— Не стоит благодарности, дитя мое, — сказала Божена и подмигнула мне так, что я сразу узнал свою прежнюю кузину. Она изъявила желание отвезти нашу Вареньку в Михайловский замок в собственном экипаже.

Со спокойной душой я, наконец, все-таки вернулся домой, где Мира, дрожа от негодования, передала мне очередную записку от Кутузова.

VII

Я прошел к себе в кабинет, заперся на ключ и извлек из тайника свою бархатную тетрадь в лиловом переплете. Мне совсем недавно пришло в голову спрятать ее от посторонних глаз, так как с некоторых пор я стал слишком откровенным в своих письменных излияниях.

Перья оказались плохо заточенными и скребли по тетрадному листку, отвратительно корябая дорогую бумагу. Я решил отложить свою затею и вновь развернул записку, полученною мною от Ивана Сергеевича.

Кутузов сообщал, что Александр Алексеевич Коротков, советник Артиллерийского департамента будет ждать меня в министерстве завтра с десяти до одиннадцати утра, после совещания с директором. Он уведомил меня, что советник, кавалер ордена Святой Анны 2-ой степени, принимал участие в первой правительственной поисковой экспедиции, предпринятой русским командованием по горячим следам в интересующем меня районе.

Что же? Это уже кое-что! Кажется, я смогу разузнать множество интереснейших деталей. Вот если бы раньше! А теперь ищи ветра в поле!

Однако я строго-настрого запретил себе думать подобным образом, дабы не спугнуть своими мыслями капризную птицу удачи! Я снова убрал свой дневник в тайник за картину, сложил в стакан гусиные перья, спрятал в карман записку и отправился спать на второй этаж, затушив чадящие свечи и не забыв, однако, при этом оставить незапертым кабинет на случай, если Иван Сергеевич вздумает снова воспользоваться моей потайной дверью.

Этой ночью мне удалось отлично выспаться, рана не беспокоила, температура не поднималась. Зато как только я спустился в столовую к затраку, меня одолели с распросами Мира, Кинрю и даже мой дражайший Лунев. Я удивился, как они все умудрились дотерпеть до утра и не разбудить меня где-нибудь около полуночи.

— Варвара Николаевна в порядке? — первым начал Кинрю.

— Что там все-таки случилось? — присоединился Лунев.

— Ее не ранили? — тревожилась Мира.

— Все обошлось, — отвечал я, стараясь перекричать громкий хор голосов. Затем я обстоятельно рассказал им, как моя кузина Божена вышла из затруднительного положения и выискала для Вареньки самое надежное пристанище, какое только было в Петербурге возможно.

Алексей засомневался:

— А эти сектанты не опасны?

— Опасны настолько, насколько может быть опасна столичная аристократия, — ответил я. В конце-концов, и сам я принадлежал к тайному обществу.