Казначей общака

Святому был известен случай, произошедший с Жорой лет десять назад, когда его, неуправляемого пахана, решили перевести в «красную» зону на воспитание. В первую же минуту пребывания на беспредельной территории он получил пощечину от местного авторитета, за что ковырнул того двадцатисантиметровой заточкой под самое сердце. Вора избили и бесчувственного выбросили на плац. Еще неделю после этого держали в штрафном изоляторе, где первогодки-срочники, при полнейшем молчании зоны, отрабатывали на уважаемом воре удары. Ему выбили два передних зуба, но вставлять их он не пожелал и позже. Удивительно, но он сумел переправить на волю маляву, где в красочных тонах пересказал всю ситуацию. Зона была приговорена. По понятиям ее арестанты должны были поднять бунт, если администрация поднимет руку на законного. Но этого не произошло. И сход, прошедший во Владимирском централе, приговорил всех обитателей зоны.

Их протыкали на пересылках, заваливали штабелями бревен на лесоповалах, кромсали на больничных койках в лазарете. Подобные послания не имеют сроков давности, и многие, кто находился в тот день в запятнанной зоне, погибли уже на воле, хотя их смерть для постороннего наблюдателя выглядела совершенно случайной: едва вернувшись с зоны, они тонули в реках, их переезжали машины, некоторых убивало током. Многие просто были банально зарезаны «розочкой» во время пьяного кутежа. Святому было известно, что Жора Северный держал у себя полный список всех заключенных проштрафившейся зоны и скрупулезно вычеркивал каждого усопшего.

Еще восемь человек в прошлом году оказались в Бутырской тюрьме, где Жора Северный был едва ли не полновластным господином. Он мог их бросить на «полы», в его власти было отправить опальных в пресс-хаты, подвести их под косяк, но он поступил иначе: собрав всех в одной камере, он коротко сообщил, что жить им осталось не более суток. Верующим посоветовал помолиться, тем, кто грешил наркотой, обколоться последний раз и за собственный упокой оставил им в камере по бутылке водки.

Никто потом так и не выяснил, что же произошло с арестантами, но когда «амбразура» на следующий день распахнулась, чтобы выдать сидельцам выстраданную хозяйскую пайку, то в камере обнаружилось восемь мертвецов со вскрытыми венами.

Немногие могли выдержать щербатую улыбку Жоры Северного. Святому это удалось.

– Я постараюсь это выяснить.

Святой почувствовал нарождающуюся симпатию к Жоре Северному. В чем-то они были похожи.

– Если ты пробудешь здесь пару недель, то мне не удастся тебя спасти, – развел руками Жора Северный, – при всем моем желании. И думаю, что тебе ничто не поможет. Решения схода обязательны для всех. У тебя есть какой-нибудь выход?

Святой задумался. Тот, кто поместил его сюда, рассчитывал на такой же результат. И как только истечет полмесяца, все произойдет само собой. Его переведут в переполненную камеру, а ночью он неожиданно упадет со шконки и сломает себе позвоночник. Подобное в практике следственного изолятора случалось неоднократно.

Пустая бутылка водки действовала раздражающе, а кружка с отбитой эмалью и вовсе вызывала тоску. Святой едва сдержался, чтобы не опрокинуть на пол нехитрую тюремную сервировку.

– Абсолютно никакого, – честно признался Святой и неожиданно остро осознал, что встреч с Настей, возможно, в скором времени не предвидится. А может, и никогда.

А Жора Северный, не подозревая о том, продолжал бередить его рану.

– Я знаю, что ты по жизни честный и косяков за тобой не числится. А если так, то не может человек в один миг измениться. Скажи, чем тебе помочь?

– Хорошо, – наконец открылся Святой, – другому бы не доверился, но тебе скажу. Маляву на волю можешь переправить?

Жора Северный усмехнулся:

– Если я этого не могу, тогда какого хрена я смотрящий? Кому?

– Пантелею.

– Это Олегу, что ли? – недоверчиво уточнил Жора.

– Ему самому.

– Я слышал, что он «прошляк». Я не хочу лезть в твои дела, но хочу спросить, на ту ли лошадь ты ставишь? – И, не дождавшись ответа, махнул рукой: – Пиши! Только нитками маляву прошей. Я своим людям, конечно, доверяю, но ведь ксива не через одни руки пройдет. Мало ли что случиться может, – выложил Жора на стол клубок черных ниток с иголкой.

– Понял, – кивнул Святой и, выдрав из блокнота листок, написал на нем несколько строчек. После чего сложил его вчетверо и зашил по периметру несколькими длинными стежками. – Ты знаешь, как его найти?

Жора Северный лишь хитро улыбнулся.

– Не сомневайся. Сегодня, ну, в крайнем случае завтра, Пантелей прочитает твою маляву. – Он взял записку. – И еще вот что, возьми мою котомку, – показал он взглядом на багаж, который захватил с собой, – там пачка чая да сахарок. Почифирь пока. Надеюсь, что ты не задержишься здесь долго. – И, постучав в дверь камеры, заголосил: – Эй, начальник, открывай давай! Не век же мне здесь куковать. У меня еще дела имеются.

Дверь распахнулась почти сразу, и надзиратель, средних лет мужчина, по-приятельски поинтересовался:

– Ну что, погостил?

– Все путем, Ванек.