Казначей общака

– Так ты уже готов? – не то восхищенно, не то обеспокоенно произнесла она, скользнув рукой ему в пах. – Сильный мужчина!

Волосы у нее уже высохли и пышной волной лежали на узких плечах. Несмотря на лубковую внешность, эта девочка была не из сказки, ее можно было мять, ласкать и вряд ли встретить возражения с ее стороны даже при самых рискованных экспериментах.

Она была своя до последней капли и пришла из той, прежней жизни, которую он однажды оставил.

В этом номере Герасим уже бывал. Как-то раз он исполнял роль третейского судьи в споре между измайловскими и балашихинскими и в качестве гонорара за свои усилия получил от братвы на целую ночь очень красивую шатенку. Позже выяснилось, что она была вице-мисс Москвы, работала в престижном рекламном агентстве. После того романтического вечера ее карьера неожиданно пошла вверх. И всякий раз, когда Святой лицезрел ее на огромных плакатах рекламирующей известную зубную пасту, невольно вспоминал тонкую талию, за которую очень удобно было держаться, и здешний бассейн, ставший на несколько часов ареной любви.

Сейчас он пришел сюда будто бы повидаться с молодостью, только в этот раз компания была иной, да и девушка другая. А та, с рекламных плакатов, давненько укатила в Монте-Карло с известным бизнесменом.

Герасим открыл дверь и пошел в душевую, а в спину ему уже орал протрезвевший Шаман:

– А вы неплохая пара!

В душе, под горячими струями, повалив грудастую брюнетку на пол, трудился Волына. Красотка сплевывала попадавшую в рот воду, но такая мелочь ее наездника не волновала. Он с яростью вбивал женщину в кафельный пол и при этом так истошно орал, как будто его самого колошматили по темечку.

Волына даже не отвлекся на вошедших, лишь слегка махнул в знак приветствия Святому ладонью и с удвоенной энергией принялся за свое. Иногда своды душа оглашались криками, которые свидетельствовали о том, что Волына на самой вершине блаженства.

– А может быть, в сауну? – предложил Святой.

Златовласка, пряча улыбку, лишь слегка повела плечом:

– Мне кажется, мы там будем не вовремя.

В сауне, раскидав огромное тело по полатям, пузом вверх лежал Глухой. Красный от кончиков ушей до пят, он напоминал вареного рака. Опустившись на колени, его воскрешала к жизни девушка лет двадцати. Полноватая, с небольшим животиком, она напоминала крепенькую крестьянку.

– Максами работай, максами! – наставлял ее Волына.

Глухой не удивился появлению Святого. Он устало махнул рукой, приглашая присесть, а потом любезно предложил:

– А может быть, сделаем бутерброд? Знаешь ли, возбуждает. – И, разглядев в глазах Герасима какие-то настораживающие огоньки, примирительно заметил: – Ладно, ладно, пошутил я. Это у нас, людей мирских, как-то все по-простому, без стеснения, а у людей духовных стыдливости побольше будет.

– Ты бы ей не очень доверял, а то она и проглотить может, вон какие у нее щеки большие, – кивком показал Герасим на толстуху и вышел из сауны, уводя за собой свою златовласку.

– А если в бассейне? – вдруг предложила девушка, потянув Святого в противоположную сторону. – Это так замечательно.

Герасим не понимал, почему женщинам так нравится совокупление в воде. Та девочка, с рекламных плакатов, такой вид секса предпочитала любому другому. Впрочем, если разобраться, то в этом нет ничего странного. Как правило, все женщины очень романтичные натуры и каждая из них в эти минуты представляет себя Афродитой.

Как ни странно, но златовласку Герасим хотел. Трудно было сказать, что здесь стояло на первом месте: обыкновенная похоть, разбуженная богатым воображением, или желание отдать память себе прежнему, но неожиданно он почувствовал такое возбуждение, какое бывает только у прыщавого подростка, впервые дотянувшегося до женской ляжки. Словно и не существовало вереницы женщин, что прошла через него нескончаемым потоком.

– Я не возражаю, – ответил Герасим, рассматривая ее фигуру.

Абсолютно никаких недостатков, если не считать таковыми чрезмерно развитые груди. Впрочем, в такой ситуации это только возбуждает. Груди волнующе вздрагивали при каждом шаге, как будто существовали сами по себе. Их хотелось успокоить, но Святой отчетливо осознавал, что такой калибр в ладонях не уместить. Возможно, в быту обладательница такого бюста испытывает некоторые житейские затруднения, но вот в воде им раздолье, это точно! Водная стихия сравнима разве что с невесомостью, и Герасим не без удовольствия отметил, как груди шлепнули по воде огромными глыбищами, обдав его брызгами. Далее златовласка погружалась медленно, и вода безжалостно скрывала от мужского взгляда сначала грудь, потом плечи, шею.

– Ну что же ты стоишь? Спускайся, – поторопила Святого девушка.

Нынешний бассейн был роскошнее прежнего: вместо кафельных плиток – сплошь выложен кусками мрамора, чередующимися между собой от ослепительно белого до темно-серого.

– Я не заставлю тебя ждать, красавица, – ухватился за поручни Святой.