Казнённый мудрец перевоплощается в Короля Нежити и начинает новую войну!

В тот момент, когда она встала, я заметил её спрятанный кинжал. Чтобы отвлечь меня, Макия использовала психологию. Конечно, не всё это было ложью, вот почему я частично попался. Макия использовала свои собственные эмоции в попытке убить меня.

Этот дух, никогда не сдаваться до самого конца. Она, без сомнения, Герой.

Я понял, почему она была выбрана волей мира, несмотря на отсутствие экстраординарного таланта. Должно быть, это из-за её ментальной силы. Редко кому удавалось двигаться к победе после того, как они испытали ошеломляющую разницу в силе.

Она явно была незрелой, гордой и высокомерной. Однако она обладала корнем того, что делало человека Героем.

— Ах-ха-ха… как и ожидалось, я… потерпела неудачу…

Макия бессильно рассмеялась. Свет в её глазах начал меркнуть. Её торс был пронзён мечом. Без сомнения, это была смертельная рана. Видимо, она тоже была убеждена в собственном поражении.

— …Эй, скажи… мне.

— По поводу чего?

— О том, о чём я говорила, ранее… Что ты думаешь… о людях?..

Я замолчал в ответ на вопрос Макии. Я тщательно обдумал это. Потому что я подумал, что должен быть честен.

После долгого молчания я открыл свои мысли Святой.

— …В глубине души я мог бы ненавидеть их. Но я бы не возненавидел их. Просто… с нами так обращались за всё, что мы сделали человечеству.

Я больше не мог этого отрицать. Я осознал застой в глубине своего сердца. Это была эмоция, к которой я бессознательно избегал прикасаться.

Возможно, я действительно впал в отчаяние. Впав в отчаяние, я был убеждён, что человечество не изменится, и решил стать Повелителем Демонов. И я выбрал путь, чтобы взбудоражить мир.

В конце концов, я тоже был человеком. Даже если я превращусь в мерзкую нежить, сердцевина моего существа всё равно останется тем же Дуайтом Хейвелом, которым я когда-то был. Независимо от того, как я пытался скрыть это, само сердце не исчезнет. Это просто доказало, что невозможно работать над миром во всём мире, отказываясь от личных мыслей.

— Однако цель мира во всём мире исходила из моего собственного сердца. Это не было предпосылкой, использованной для удовлетворения моего мстительного сердца. Я всерьёз хотел изменить этот жестокий мир.

Для достижения такой цели даже моя ненависть была бы использована в качестве топлива для её продвижения вперёд. Если бы это приблизило мир к миру, я бы приветствовал это. Я был не в том положении, чтобы говорить о прекрасных идеалах. Я бы перестроил мир поверх своих пороков.

— Я прекрасно понимаю, что это не лучший вариант. Однако я обязательно его выполню. Я решил двигаться вперёд, неся жизни всех моих жертв.

— Вот значит как, да… это так отвратительно, что меня тошнит.

Макия горько улыбнулась. Её кровь текла от её туловища к моей руке через меч. Её жизнь подохдила к концу.

Глаза Макии стали тусклыми. Было сомнительно, что она вообще могла меня видеть.

Я заявил ей:

— Святая Макия Линн Медитортия. Ты была хорошим человеком. Однако я победил. Так что спи с сожалениями о не содеянном.

— Разве ты не должен… сказать что-нибудь нежное? Ты, конечно, жесток… — сказала Макия так, словно винила меня.

Она глупо рассмеялась, услышав мои слова.

— Прости. Я не смог придумать никаких изящных слов.

— …Я, понимаю… что… всегда…

Макия что-то прерывисто пробормотала и закрыла глаза. Она перестала дышать и затихла.

Я опустил её тело на землю. По городу пронёсся сухой ветер. Я снял капюшон и оглядел город, смотря на поднимающееся солнце.

Этот город, наполненный смертью, так спокоен.

Глава 53: Мудрец несёт бремя своих грехов как Повелитель Демонов

— Боже, я чуть не умер! Я даже видел врата ада перед своими глазами. Если бы Повелитель Демонов не помог, мне бы не удалось выжить.

Похвала Грома эхом разнеслась по залу для аудиенций. Выражение "не удалось выжить" казалось неуместным для кого-то вроде Грома, но я не стал указывать на это. Было прекрасно, если бы он был удовлетворён этим.

Гром был в таком состоянии уже два дня. После того, как он оправился от своего предсмертного состояния, он всё время говорил о том, что я сделал для него, словно бард. То, что вырывалось у него изо рта, было сильно преувеличено, до такой степени, что я мог только подумать, что он описывает совершенно другого человека. Я всё это время оставлял его в покое, так как думал, что он в конце концов успокоится, но со временем, похоже, всё стало только хуже.