Казнить или помиловать? (СИ)

У меня хватило ума ему не перечить и даже не возмутиться тому, с какой силой он сжал мое запястье. Я еле успевала за его размеренным быстрым шагом, и изредка мне приходилось бежать за ним. Он впихнул меня в лифт и нажал на нулевой этаж, который оказался гаражом. Все это время он молчал, когда же он впихнул меня в очередной лифт, который ехал далее, вниз, под землю, я попыталась с ним заговорить:

— Куда ты меня ведешь?

Руслан проигнорировал мой вопрос и в очередной раз схватил меня за руку, выволок из лифта и потащил по решетчатому металлическому проходу, огороженному перилами, указывая вниз. От картины, которая разворачивалась у меня на глазах, я взвизгнула. Клетки, кругом по стенкам расставлены клетки, в которых заперты мужчины и женщины, но в основном мужчины. Они все изнеможены и прикованы. Кожа, болезненно белая, выцветшая, казалось, уже давно не видела солнца. На полу были разбросаны миски с какой-то жижей, их кормили как животных, с ними обращались как с животными и их наказывали, как животных, свидетельством тому были плети, аккуратно развешенные на каменной стене.

— Это называется профилактика, когда кто-то из бойцов или обслуживающего персонала не выполняет требования своего Мастера-наставника, — отчетливо произнес Руслан, смакуя этим зрелищем.

Я отвернулась, не в силах более на это смотреть. Меня выворачивало от отвращения. Мне хотелось сбежать подальше отсюда, но я продолжала стоять, не в силах и сдвинуться со своего места, будучи прижатой к перилам.

— Но это не то место, куда я тебя отправлю, если ты еще раз ослушаешься меня.

Схватив меня за руку, Руслан потащил меня дальше. Но я и представить себе не могла, что что-то может быть хуже этого. Я ошибалась, хуже было, и это хуже находилось в соседнем помещении. Мы стояли наверху и наблюдали, как несколько мужчин в особо жестокой форме насилуют женщин. От их криков у меня сердце обливалось кровью, а слезы брызнули из глаз, я захотела отвернуться, но Руслан не дал мне этого сделать. Он сжал мое лицо и заставил смотреть, как одну из девушек связывают, лишая ее возможности совершать какие либо действия, и насилуют, разрезая ее кожу вдоль спины острым лезвием. Как же она кричала, это был крик, полный отчаяния и боли. К ней присоединилась еще одна девушка, чью кожу прижгли раскаленным металлом, оставляя на ее теле клеймо. Я не могла больше на это смотреть, я закрыла глаза и рыдала.

— Я отдам тебя им, только попрошу, чтобы они не портили твое тело, оно мне нравится, но в целом, их фантазия даже без нанесения увечий тебе понравится, — прошептал он над моим ухом, опуская свою руку на мои бедра.

Я попыталась вырваться. Его прикосновения вызывали во мне отвращение, как и вся его сущность. Он был таким же психом и выродком без тормозов, как все остальные. Он был одним из них. Все мои хрупкие надежды на его адекватность разрушились молниеносно. Он был зверем, хищным, не знающим пощады зверем, и я была в его руках. Я была подчинена ему.

— Отпусти меня, пожалуйста, — заикаясь, произнесла я, судорожно вытирая слезы.

— Неужели тебе не нравится, уверенная моя? Ты же так рьяно к этому шла. Может мне сейчас оставить тебя здесь ненадолго? — ухмыляясь, протянул он, всматриваясь в мои глаза.

Мое сердце сжалось, а дыхание перехватило от страха. Он мог это сделать, прямо сейчас оставить меня здесь и уйти. Оставить на растерзание, и его не будет мучить совесть. Бездушный, бесчувственный, холодный и жестокий, таким был тот, в кого я влюбилась с первых же секунд, в чьих руках я таяла в танце, переполненном, как мне казалось, чем-то волшебным, манящим. Каково же было мое разочарование сейчас, оно сжирало меня без остатка, выворачивало мою душу наизнанку и терзало меня страхом, перед мужчиной, смотрящим на меня как на кусок мяса. На кусок его мяса, поданного на блюдечке.

— Не надо, — все так же всхлипывая, произнесла я, — пожалуйста, не надо.

— Попроси лучше, — с издевкой произнес он, указывая на свой пах.

В его глазах горел явственный вызов, а на губах отражалась едва заметная ухмылка. Я шумно сглотнула, осмысливая его слова, но крики, продолжавшие до меня доноситься, сделали свое дело. Я медленно опустилась перед ним на колени и потянулась дрожащими руками к ремню на его джинсах. Мои пальцы стали расстегивать пряжку, в то время как слезы бесшумным ручьем продолжали скатывать с моих глаз. В какой-то момент он остановил меня.

— Достаточно, — прозвучал грубо его голос, я не смогла заставить себя посмотреть на него и смотрела куда-то вдаль на стену. — Вставай, я отведу тебя к Доку. Он введет тебя в курс дела и осмотрит. Потом можешь пойти перекусить и отдохнуть, а вечером я жду тебя у себя.