Казнить нельзя помиловать

Ее настырное желание копаться в чужих делах было единственным, что меня в ней коробило. Но никто не может быть совершенством; должны же у нее быть какие-нибудь недостатки. Да я и сам виноват: если хотел избежать чрезмерной фамильярности - надо было с первой минуты вести себя иначе. Влетел - назад ходу нет. Делай партнеру приятное. Подыгрывай. Подружка с подружкой.

- Ну и как ты оцениваешь мои шансы? - кокетливо спросил я, поскольку она ожидала такого вопроса и такой интонации. Она была чутка и умна, но ее представление о таких, как я, было все же сформировано кинофильмами (примерно как мое - о женщинах легкого поведения.) А в кино я бы непременно делился с подружкой своими надеждами и чаяниями.

- Он не из ваших, - уверенно заявила Маринка. - Но шансы у тебя, возможно, есть... - Она поглядела на стенные часы.

- Ждешь гостей? - спросил я. - Мне уйти?

- Жду, - сказала она с таинственной улыбочкой, - но ты можешь не уходить. Я бы даже предпочла, чтобы ты остался. Было бы занятно.

- Нет уж, спасибо! - поморщился я. - Не любитель...

- Неправильно понял, darling. Я не своих друзей жду. Им я вообще велела теперь долго не приходить. Помнишь в "Чапаеве и Пустоте" про внутреннего мента и внутреннего прокурора? Так вот, мне мой внутренний профсоюз сказал, что я должна пойти в свой внутренний отпуск...

- Внутренний профсоюз - это классно, - восхитился я. - У меня, значит, тоже внутренний отпуск, а я не знал, как назвать мой статус. Это из-за нашей игры твой профсоюз так решил?

- Да. Зачем впутывать в эту историю посторонних людей? Еще скомпрометирую кого. А жду я сейчас наших с тобой общих знакомых. Девичник у нас сегодня запланирован - Таня с Лизой. Не все ж вам устраивать свои мужские тайные сборища. Лиза сразу не хотела играть, а теперь и Таня уже не хочет. Вот телевизионщики-то обломаются! Хотим договориться о тактике поведения. Ванька, не желаешь послушать? Я закрою тебя в спальне. Оттуда все слышно...

- Зачем?! Ты не поступаешь, как предательница? Где же твоя женская солидарность?

- Просто прикольно будет. Потом посплетничаем. Неужели не интересно услышать, о чем говорят женщины, когда одни остаются?! Хотя тебе, конечно...

- А если меня засекут?

- Я и не стану врать, что одна дома. Так прямо и скажу: Ванька, мол, дрыхнет в спальне.

- Ну если ты не боишься, что о тебе подумают плохо...

- Почему же плохо?! Ты удивительно хорош собой. Хоть и из Гадюкино все же Дориан. Может, я хочу, чтоб мне позавидовали! - она ослепительно улыбнулась.

- Ты змея... - я покрутил головой. - Вот потому вам никогда и не выползти из-под мужчинского ига, что вы друг с дружкой все соперничаете, причем из-за сущей чепухи.

- Ванька, они вот-вот придут. Говори быстро: остаешься или нет?

Я бы, конечно, не согласился на столь нелепое предложение, если б не мое намерение во всем угождать Марине. А не останься - не услышал бы чрезвычайно интересного разговора, который оказал влияние на все мои дальнейшие мысли и поступки. Значит - то была судьба.

Спальня оказалась неожиданно "буржуазная": уютная, темная, в гобеленовых обоях, с фантастических размеров кроватью, но без всяких особенных зеркал, кроме как на дверце громадного шкафа-купе. Никаких вам наручников на гвоздях или чего-нибудь в таком духе. Ничего-то я не понимаю в жизни куртизанок. Какая странная прихоть! Конечно, любопытно узнать, о чем толкуют женщины в своей компании. Надо думать, о мужиках - о чем же еще? Нет, не стать им господствующей расой, поезд уже ушел. За несколько тысячелетий рабыни так возлюбили свои золоченые цепи и бриллиантовые плетки, что добровольно от них не откажутся.

Не в этом дело. Просто у баб от природы отсутствует инстинкт завоевания, экспансии, преодоления, борьбы. А как без этого сделаться господином? Чтобы главенствовать, мало иметь силу: надо обладать желанием постоянно мериться этой силой с другими, применять ее по поводу и без повода, подчинять, покорять, завоевывать, ставить на колени.

Положим, Маруся-то способна всех строить и командовать. Но напрасно она видит во мне своего естественного союзника в необъявленной войне полов. Она умна, но все же воспринимает меня как "подружку" в мужском обличье. А в действительности мою психику от психики Артема отделяют миллиметры, а вот между мной и ею - бездонная, непреодолимая пропасть. По идее я для нее должен быть еще худшим врагом: Артему со товарищи она нужна хотя бы как самка, а мне не нужна совсем. Разве равнодушие не хуже угнетения?

Впрочем, мне трудно судить; меня никогда в жизни никто не угнетал. Маринка не ошиблась: я никакая не загнанная лошадь, я кошка, то есть кот, разгуливающий сам по себе; старый боец, потрепанный и одинокий; боец усталый, холодный и бессердечный, и горе неосторожному, кто попадет под мою лапу: в бархатных ножнах скрыто орудие, несущее смерть. Долго я занимался самоуничижением - хватит. Держитесь, вишневые глаза: пора выходить на тропу войны. Обольщение - всегда дуэль, захват, насилие моей воли над чужой. И доселе в моем послужном списке поражений не было.