Казнить нельзя помиловать. Бескомпромиссный подход к пунктуации

Если б только мы не начали читать молча, про себя! Все было очень просто, пока дело не испортила грамматика. Первый известный пример пунктуации приписывается Аристофану Византийскому (библиотекарю из Александрии, жившему около 200 года до н. э.); это система театральной разметки, в которой точки располагались на трех уровнях. Точки указывали актеру, в какой момент нужно набрать воздуха для длинного пассажа, фрагмента покороче или совсем короткого высказывания. Больше за этим ничего не стояло. Под словом comma в то время подразумевался относительно небольшой отрывок текста (значение этого греческого слова – «отрезок»). И когда в XVI веке слово comma вошло в английский язык, оно по-прежнему означало отдельную, обособленную группу слов, а вовсе не ту похожую на девятку или головастика хвостатую точку, которую мы знаем и любим. Полторы тысячи лет задача пунктуации сводилась к тому, чтобы вести актеров, певцов и чтецов по лабиринтам текста, указывая паузы, подчеркивая оттенки смысла и звука и оставляя синтаксис на произвол судьбы. Святой Иероним, который в IV веке перевел Библию на латынь, ввел систему пунктуации религиозных текстов per cola et commata (с разбиением на фразы), чтобы облегчить расстановку пауз при чтении вслух. В VI веке в южной Италии Кассиодор составил руководство Institutiones Divinarum et Saecularium Litterarum («Наставления в науках божественных и светских») для начинающих писцов и включил в него пунктуацию, рекомендуя четкую расстановку пауз для ясности изложения. Надеюсь, кстати, что Гарольду Пинтеру все это известно; кто бы мог подумать, что у паузы такая внушительная родословная?

Конечно, очень многие значки, которыми пользовались усердные писцы, теперь кажутся странными. Конец текстового фрагмента отмечала похожая на семерку positura. Начало абзаца – зловещая загогулина, напоминающая виселицу (отступы стали использовать значительно позже). Для нас сейчас особенно важна virgula suspensiva, которая имела вид косой черты (/) и обозначала самую короткую паузу или заминку. Говоря о древней истории пунктуации, важно понять, что когда в основе литературы лежало раболепное копирование священных текстов, простой писец не мог вставлять вспомогательные значки по собственному усмотрению – это было бы неслыханной дерзостью. Система пунктуации разрабатывалась медленно и тщательно не потому, что ей не придавали значения, а, напротив, именно потому, что она обладала мощной магической силой. Стоит сделать паузу не в том месте, и смысл религиозного текста может существенно измениться. Например, Сесил Хартли в 1818 году в «Принципах пунктуации, или Искусстве указания» предлагал сравнить следующие фразы:

Verily, I say unto thee, This day thou shalt be with me in Paradise[183]

Verily I say unto thee this day, Thou shall be with me in Paradise[184]

От размещения этой запятой зависят серьезные различия между двумя религиозными доктринами. Протестанты, которые при толковании этого стиха (Лука 23:43) придерживаются первой версии, игнорируют все неприятности, связанные с пребыванием в чистилище, – у них распятый разбойник сразу же отправляется со Спасителем на небеса. Во второй версии рай обещается в будущем (конкретный срок предполагалось оговорить особо); таким образом, чистилище превосходно вписывается в картину мира католиков. Утверждают, что в Библии короля Иакова (а заодно и в оратории Генделя «Мессия») аналогичным образом неверно интерпретирован стих третий из сороковой главы Книги Пророка Исаии. Снова сравните два варианта:

The voice of him that crieth in the wilderness: Prepare ye the way of the Lord[185]

The voice of him that crieth: In the wilderness prepare ye the way of the Lord[186]

А также:

Comfort ye my people[187]

(пожалуйста, пойдите и утешьте народ)

Comfort ye, my people[188]

(не горюйте, может, все еще обойдется)