Казуал

Не сбавляя шага, я плюхнулся на одно колено — к счастью, вшитые в штаны наколенники спасли мои суставы от болезненного контакта, — и следующим движением — на руки, смягчая падение. Быстро, как только мог, закинул руки назад, нашарил ручку рюкзака, и подтянул его на затылок, прикрывая голову — времени развернуться к взрыву ногами у меня точно не хватило бы, хотя бы так закрою. Если какой-то шальной осколок долетит до меня, вряд ли ему хватит энергии пробить все то, что напихано в рюкзак, и навредить голове. Голова — это кость…

Рот открывать я тоже не стал — граната находилась слишком далеко, чтобы контузить меня, а вот снижать чувствительность ушей, которые неминуемо заложило бы от этого, пусть и частично, не хотелось. Мне надо было слышать, что происходит вокруг. Понять, откуда будет произведена последующая атака.

В том, что атака будет, я не сомневался. Нет ровным счетом никакого смысла в том, чтобы оставлять гранату под телом и не караулить потом того, кто додумается нарваться на такую простую ловушку. Это имеет смысл на войне, где задача — просто уничтожать живую силу противника, или минировать удобные позиции, на которые позже предполагается вернуться… Но в Аномалионе нет войны, да и позицию на краю дороги не назвать удачной вообще ни в каком смысле — кому и зачем она может понадобиться?

А вот бандитов всяких и мародеров в Аномалионе, надо думать, приличное количество. И для них эта позиция — просматриваемая со всех сторон из близлежащего редкого желтого леса, — как раз-таки была бы идеальной.

В кювете громко хлопнуло, над головой низко свистнуло, где-то впереди глухо ругнулась и зашипела Скит.

Ну, раз ругается — значит, все как минимум не страшно. Тяжелораненые обычно не кричат — организм понимает, в какую задницу попал и пытается максимально беречь силы.

— Бегом! Пушки к бою! — раздалось со стороны жиденькой рощицы слева от дороги. — Их всего двое!

Очень громко раздалось. Очень близко раздалось — метрах в тридцати. Прямого визуального контакта пока еще нет, но это скоро изменится. И это даже в какой-то степени хорошо — это дает понять, что против нас выступают дилетанты. Возможно, многочисленные, возможно, хорошо экипированные, но — дилетанты. Понимающие люди не выдают себя такими громкими воплями. Вообще никакими воплями. Они если и общаются голосом, то тихо — шепотом, заменяя свистящие звуки, особенно хорошо слышные на дистанции, на шипящие. А в основном стараются общаться знаками, если знают, что рядом противник. Так орать могут только вчерашние гражданские, которые сейчас где-то обзавелись оружием, но не обзавелись никакими знаниями и умениями, что к этому оружию, в идеале должно прилагаться, и решили попытать удачи на дорогах. Потому они и провернули трюк с гранатой, что стрелять ни хрена не умели, и боялись, что первыми выстрелами всего на тридцати метрах могут промахнуться и тем самым спугнуть добычу. Надеялись, что эфка сделает за них всю работу, и им останется только добить.

С другой стороны дороги при этом не раздалось ни звука — сидящие в засаде очевидно были не настолько подкованы в тактике, чтобы расположиться и там тоже. А, может, их было банально слишком мало, чтобы занять оба кювета, или испугались отсутствия какой-то растительности, а окапываться и маскироваться им было лень… Какая разница, почему? Главное — что они оказались с одной стороны от дороги — с той самой, на обочине которой как раз разлегся и я. А это значит, что я у них сейчас как на ладони.

Я перевалился на правый бок, насколько позволял все еще накрывающий голову рюкзак, и поднял автомат, развернув его параллельно асфальту и прижимаясь к прикладу щекой. Щелкнул предохранитель, падая в промежуточное положение — огонь очередями.

Совершенно ненужная подсказка — мне же сейчас не по бутылочкам в тире стрелять. Мне вообще ни в кого толком не стрелять. Мне просто насыпать горстку пуль в направлении предполагаемого противника, чтобы он не насыпал их мне.

Я зажал спусковой крючок на пол-секунды, выпуская ровно пять патронов. Автомат дернулся в руках, выплевывая свинец, в роще что-то громко хрустнуло и кто-то закричал:

— Падла!.. Дыранули-и-и!..

— На обочине живой! — ответил ему другой голос. — Вали его!

Это все я слышал где-то на границе сознательного. Руки же, чуть ли не раньше, чем из затвора вылетела пятая гильза, выпустили автомат и быстро крест-накрест щелкнули фастексами, что крепили лямки рюкзака. Если все будет нормально — потом подберу. Если не будет — не подберу.

Я откатился в сторону, перемещаясь на другую сторону дороги, и в то место, где я только что был, ударили пули, взметая столбики пыли. Вот и отлично. Пусть отвлекаются на меня, а раненая Скит тем временем получит больше времени на какие-то решения. Она же наверняка ранена, не просто же так, на пустом месте, она ругалась?

— За ним! Не дайте ему уйти! — раздалось из рощи и снова захрустели под тяжелыми шагами ветки.