Казуал

Поднести нож к губам пострадавшей. При наличии дыхательной активности на поверхности клинка появится испарина.

Я кинул короткий взгляд на детей, которые все с той же пугающей молчаливостью следили за моими действиями, не пытаясь ни помочь мне, ни помешать, поднес нож к губам женщины и подождал несколько секунд.

Зеркало клинка объективно помутнело.

Отлично, значит, дыхание есть. Жива. Не скончалась от потери крови, как я боялся… Впрочем, там и крови было не так и много, никак не больше стакана успело вылиться. Может, еще стакан остался размазанным на ступеньках, но все равно этого мало, чтобы скончаться от кровопотери.

Впрочем, никто не гарантирует, что она не потеряла четыре литра до того момента, как поползла по ступенькам, и то, что размазано по полу здесь, может быть последними каплями, сочащимися из организма…

Нет, стоп, она же дышит! Значит, жива, значит, либо вырубилась от кровопотери, и тогда дело обстоит не лучшим образом, либо…

Я снова перевел взгляд на детей и мягко, как только мог, спросил:

— Ребята, вы же знаете эту женщину, правда?

Дети впервые за все это время проявили какую-то активность — переглянулись, словно пытались коллегиально и безмолвно решить, стоит ли доверять этому странному вооруженному человеку.

Возможно, даже действительно что-то решили, потому что один из мальчишек, выглядящий чуть старше остальных, внезапно заговорил:

— Это София Яновна. Она наша учительница.

Его голос не дрожал от страха, чего я подспудно ожидал, словно ребенок прекрасно понимал всю серьезность ситуации, понимал, чем он может помочь и был полон решимости сделать это.

— Отлично. — я кивнул. — А София Яновна случайно вида крови не боится?

— Ужасно боится. — ответил другой парнишка откуда-то сзади. — Даже вырвать может.

Все ясно, она просто боится крови. Это отлично, это возможно значит, что кровопотеря не критическая, и она даже сможет придти в себя. А если сможет придти в себя — то, возможно, и сможет сказать, что здесь произошло и кто на них напал.

Уловив движение краем глаза, я вскинул голову, хватаясь за автомат, но тревога оказалась ложная — просто одна из девочек, в голубом платье до колен, измазанном кровью больше прочих, внезапно встала, подошла к двери и прикрыла ее, возвращая в то состояние, в каком ее обнаружил я.

— Молодец. — я не удержался от улыбки. — А на замок можешь закрыть?

— Он сломан. — вместо девочки ответил парнишка, который заговорил со мной первым. — А то бы мы и так закрылись.

Отлично, кажется, разговор налаживается. Надо продолжать развивать успех, пока я придумываю, как привести женщину в чувство. Серьезные детишки это хорошо, но, боюсь, толку от них — чуть.

— Давно вы тут? — спросил я, бегая взглядом по комнате.

Откуда-то здесь же взялись бинты, которыми перевязали рану женщины! Вряд ли они тащили их с собой — уж скорее они специально двигались именно в это помещение, чтобы оказать ей первую помощь. Ну точно, это как раз напоминает какой-то медицинский кабинет, только, может, разграбленный… Или даже изначально недоукомплектованный. Кафель на стенах, большой стол, перегораживающий помещение пополам, лампа над ним, даже умывальник в уголке притаился. Теперь понятно, откуда дети брали воду.

— Два дня. — ответил все тот же паренек. — София Яновна, прежде чем потерять сознание, велела нам сидеть тихо и ждать, когда придет подмога.

— И давно она его потеряла?

— Она постоянно приходит в себя. — ответил второй парниша. — Но видит кровь и тут же отключается снова.

Я решил не уточнять, чем они тут питались и питались ли чем-то вообще, чтобы не усугублять ситуацию, и вместо этого спросил то, что интересовало меня напрямую:

— Ребята, я хочу помочь Софии Яновне, но мне кое-что нужно… Вы знаете, откуда взялись бинты?

— Из стола. — все тот же паренек кивнул на стол, возле которого они все и сидели.

Медикаменты в столе? Оригинально. Впрочем, если тут все равно больше негде их хранить, то почему бы не делать этого в столе?

Я подошел к столу и оказалось, что сбоку у него большой ящик, разделенный на секции вертикальными и горизонтальными перегородками. Одна была наполовину забита бинтовым материалом, в другой стояли какие-то картонные упаковки — наверное, с ампулами, в третьей — еще что-то…

Нашатырь нашелся тоже. Я быстро открыл пузырек, аккуратно приподнял Софию и поднес горлышко к ее носу, следя, чтобы осталось достаточно расстояния и она не сожгла себе дыхательные пути, вдохнув слишком резко.

А она вдохнула резко. Так резко, что я чуть не выронил пузырек из рук — к счастью, кто-то из детей находился рядом и сноровисто забрал его у меня. Почувствовав, что руки освободились, я быстро сменил позицию, расположившись спереди от Софии — так, чтобы закрывать собой ее раненую ногу и лужу крови. Не хватало еще, чтобы она снова потеряла сознание, не успев ответить ни на один мой вопрос.

София распахнула огромные карие глаза, увидела меня и глубоко вдохнула, явно собираясь закричать!

— Тихо! — шикнул я, моментально закрывая ей рот рукой. — Не орать!