Казус бессмертия

Они исходили со стороны белого четырехугольника, являвшегося, по всей видимости, световым следом соседнего кабинета, проникшим в помещение вследствии того, что кто-то оставил дверь открытой. В белом проеме мелькали тени и раздавались голоса. Разговор происходил на языке, который владелец боли не любил, но прекрасно понимал. Странно знакомый баритон напористо упрашивал:

– Пустите меня. Мне очень надо посмотреть.

Другой голос, гнусавый и спокойный, неторопливо отвечал:

– Нечего там смотреть.

Баритон не сдавался:

– Мне нужно опознать приятеля! Он попал в аварию.

Гнусавый, с интересом:

– Это где машина сгорела?

– Правильно!

– Нечего там смотреть.

– Почему?

– Потому что ничего от человека не осталось. Скелет с обгоревшими кусками мяса. Кого опознавать?

– Я своего приятеля в любом виде узнаю.

– Даже в жареном?

– Хоть во взорванном!

Два голоса дружно засмеялись. Потом гнусавый заключил:

– Хороший вы приятель, как я посмотрю.

Баритон пояснил:

– Я, вообще-то, журналист. Делаю репортаж. Пустите на минуту.

Гнусавый сказал:

– Не пущу. Во-первых, даже такого тренированного специалиста, как я, и то мутит смотреть на это. Пока на стол укладывали, я чуть в вегетарианцы не подался… А что говорить о вас?

Баритон авторитетно заявил:

– Да я еще и не такое видел. Знаете, я из Соединенных Штатов, был как-то во Вьетнаме, так там…

Гнусавый перебил:

– Все равно не пущу. Тут дело, по всей видимости, криминальное. Поэтому на осмотр трупа надо официальное разрешение.

– Какое криминальное?

– Тс-с-с-с! – гнусавый затих, видимо, оглядываясь. - Возле сгоревшей машины найдена зажигалка «Зиппо». Да и на переднем левом крыле имеются следы столкновения. Короче, много странностей…

– Да? Может быть. Но ведь я прошу только взглянуть на труп!

– Вы извращенец?

– Считайте меня кем угодно, только пропустите на минутку. Я сделаю фотографии, и – все!

– Извращенцам тем более нельзя. За минуту с бедным трупом много чего сделать можно…

– Ох, и фантазия у вас! Так кто из нас извращенец?

– Вон отсюда! А то полицию вызову!

Память выдала воспоминание. Баритон принадлежал Максу Ковальски. Мозг сообщил, что евреи в лице лжежурналиста хотят удостовериться в подлинности смерти Шрабера. Надо было действовать. Причем, срочно.

Пауль, превозмогая боль, оперся на руки и сел на столе. Кожа перестала быть прозрачной. Она стала матовой, но все равно была еще очень тонка. Пауль, морщась от боли, осторожно спустил со стола ноги и осмотрел помещение. В зале находилось шесть столов, три из которых были пусты. На остальных располагались трупы различной степени свежести. В дальнем углу Шрабер разглядел еще одну дверь. Перед ней на кафельном полу валялась куча тряпья. Пауль встал на ноги и тихо подошел к куче. Стараясь не торопиться, ибо каждое быстрое движение причиняло боль, он выбрал засаленные парусиновые штаны неопределенного цвета, вонючую майку без рукавов и тростниковые нищенские тапки. Он оделся и понял, что сделал это вовремя, потому что Ковальски, наконец, догадался, как проникнуть в зал с трупами. Теперь дело было за малым:

– Сто, - сказал гнусавый.

– Чего, новых крузейро? – подозрительно переспросил баритон.

– Нет, долларов.

– Ничего себе, аппетит у вас… Может, машину еще подарить? Двадцать!

– Сто.

– Послушайте, я ведь только взгляну и сфотографирую. За что такие деньги?

Гнусавый рассмеялся:

– Вы, янки, богатые… Для вас - это не деньги.

– Какой я тебе янки? Ты что, не видишь, что я – самый обычный еврей? В лицо мне внимательно взгляни.

Гнусавый хмыкнул и заявил:

– Тогда двести.

– Дать бы тебе в морду разок…

– Сейчас полицию вызову.

– Да ладно, ладно, - сорок!

Национальная предприимчивость Ковальски взяла свое. Торговля еще не прекратилась, и шанс скрыться реально маячил перед Шрабером. Пауль толкнул закрытую дверь, и она легко распахнулась. За ней был длинный узкий коридор, освещенный одной лампочкой. Шрабер прошел по нему, спокойно открыл следующую дверь, и оказался на тихой, ничем не примечательной улочке. Жаркий день был в разгаре. Редкие прохожие шли по своим делам. Мимо протрусил нищий. От него пахло луком и дерьмом одновременно. Пауль провел рукой по голове и совсем не обрадовался лысине. Он подумал, что кожа на голове может сгореть под воздействием солнца. Ему захотелось вернуться в зал с трупами и подобрать с пола замеченную ранее широкополую шляпу, но оттуда послышались крики.

Знакомый баритон орал:

– Где он?! Куда вы его дели?!

Гнусавый голос невозмутимо отвечал:

– Да тут он был. Не мог же он сам уйти… Разве скелеты ходить умеют?

Дальше диалог развивался интереснее. Баритон требовал:

– Ищи его, сволочь!

Гнусавый был так же невозмутим:

– Полиция найдет.

– Восемьдесят два доллара за что?

– За то, чтобы пройти.

– Где труп? Возвращай деньги!

– С чего это? Ты прошел? Прошел. Значит, - мы в расчете.

– Ах, так?

Раздался звук оплеухи. Что-то покатилось по кафельному полу, и в помещении загрохотало.