Казус бессмертия

Он вышел в коридор, дверь закрылась, и замок защелкнулся.

Глава четвертая

Странный сон. Бредовый, но понятный. Сон-воспоминание. Разговор на идише…

– Мама, почему мы стоим в этой очереди?

– Нам надо помыться, сынок.

– Зачем? Очень холодно.

– У нас в бараке тетя Рахиль заболела тифом. Доктор приказал всем помыться в душе.

– В этом сером здании?

– Да, сынок.

– Мама, я не хочу… Это страшный дом. Туда заходят, но никто не выходит.

– Надо, сынок. Это быстро. Как нырнуть в реку. Задерживаешь дыхание, закрываешь глаза, ныряешь. Потом всплываешь, открываешь глаза, начинаешь дышать и оказываешься в новом, чудесном и искрящемся мире, в котором всегда светит солнышко…

– Солнышка давно нет. Все серое… Я боюсь, мама!

– Не бойся сынок. Солнышко будет с другой стороны здания.

– Я не умею плавать.

– Но я же с тобой. Я прижму тебя к себе, и мы поплывем вместе.

– А ты научишь меня?

– Конечно. И папа поможет.

– Но папу ведь убили солдаты! Тогда… из пистолета… во дворе нашего дома. Он упал и не встал… Я звал его…

– Нет, сынок, он просто споткнулся. Он нас уже ждет.

– Где?

– С другой стороны дома.

– Где светит солнышко?

– Да, родной мой.

– А там нам дадут покушать?

– Там много еды. Будешь кушать, сколько захочешь.

– А там вернут игрушки, которые забрали?

– Да, котенок мой…

– Тогда пойдем скорее. Мама, почему ты плачешь?

– Это просто дождик…

– Правда?

– Да, мой хороший. Ты не бойся. Закроешь глазки, досчитаешь до десяти – ты ведь умеешь – и увидишь папу… Вот и наша очередь подошла… миленький мой… иди на ручки… обними меня крепче… сыночек мой…

* * *

Три дня его не трогали. Время суток он научился определять по приему пищи. Завтрак состоял из второго блюда и чашки чая, обед – из двух так называемых блюд и чая. На ужин полагалась только кружка того же бесподобного напитка с куском хлеба. Пищу стали приносить относительно горячей. Но сначала это не радовало, так как зубы и десны после визита мстительного генерала кровоточили, и жевать было очень больно. Но постепенно раны зажили, и даже от синяков на теле почти ничего не осталось.

На четвертый день − сразу после завтрака – тяжелая дверь открылась, и двое солдат замерли на пороге. Один из них сделал рукой приглашающий жест, и Шенгеле вышел в коридор. Его проводили в тот кабинет, где состоялся первый допрос, и усадили на знакомый неудобный стул. В комнате находился лишь полковник Фролов. Он обратился к Йозефу по-немецки:

– Добрый день, господин Шенгеле. Как видите, надобность в переводчике отпала. Мы с вами будем теперь общаться один на один, что достаточно удобно для нас обоих. Кстати, как вам мой немецкий?

– Довольно неплох, − сухо ответил Йозеф.

– Я рад этому. Мне в изучении немецкого языка помогали наши восточногерманские коллеги. Я три года работал там. Мы проводили ряд операций совместно с организацией, именуемой «Штази». Слышали о такой?

– Читал в прессе. Очень беспринципная и жестокая служба.

Полковник рассмеялся:

– Это можно сказать о разведке любой страны мира. Специфика работы такая… Но, вернемся к нашим делам. Итак, как вы себя чувствуете? Есть ли какие жалобы?

Вопрос прозвучал как-то ехидно и издевательски. Шенгеле понял, что визит генерала останется безнаказанным и решил этой темы не касаться. Поэтому сказал о насущном:

– Меня очень плохо кормят.

Полковник развел руками и ответил:

– Это уже зависит не от меня. Я, если честно, вообще бы вас не кормил. Но наше гуманное государство выделяет шестьдесят семь копеек в день для питания каждого заключенного. А в праздничные дни полагается выдавать чай с сахаром и по одному вареному яйцу…

– И много бывает праздничных дней? – с живостью поинтересовался Шенгеле.

– Считайте сами. День Великой Октябрьской Социалистической Революции, День Конституции, День Международной Солидарности трудящихся, День Победы над фашистской Германией (Йозефа передернуло), Новый Год. По-моему, все… Ах, да! Еще Международный Женский День, но не знаю, каким боком он к вам относится… Есть еще всякие мелкие праздники, типа дней танкистов, артиллеристов, геологов и тому подобные… Но в эти дни яйца не положены, и чай разливают без сахара. Я полагаю, что достаточно полно ответил на ваш вопрос, и теперь мы можем заняться более важными делами.

Фролов встал и, расхаживая по кабинету, продолжил:

– Вы, господин Шенгеле, своим появлением в нашей стране создали огромную массу различных проблем. Но об этом – позже. Для начала – о недавнем допросе…