Казус

- Понимаешь, Афоня, мой роман про борьбу за независимость Индии против колониального господства Великобритании написан в четырех томах, - объяснил Парахнюк. - Так что в сумме выходит двадцать один том.

- Тем более! - Парамонычев обрадованно кивнул. - Боюсь одного - как бы ты не зазнался. Переедешь, видно, от нас в Москву или, как Чехов, в Ялту?

- Пока поживу здесь, а там видно будет . . .

На Фросину беду Парамонычев заставлял всех пить до дна, а она не привыкла к водке и после жирного шницеля быстренько выбежала в уборную, где обнаружила Броню, так же мучительно страдавшую от опьянения. Они долго приводили себя в порядок. а когда вернулись за стол, Парахнюк говорил тост за Парамонычева.

- . . . в школе по алфавиту шел впереди меня и в жизни тоже прежде меня стал большим человеком, видным руководителем районного масштаба. Но как ты был свойским парнем, так им и остался, не задрал нос кверху, не зазнался, не отгородился от народа . . . За твое, Афоня. доброе здоровье и светлое будущее!

Дальше Броня ушла в уборную, а в кабинет нежданно-негаданно нагрянул шеф-повар. Фрося сначала не скумекала, что он пьяный в дребодан, потому что Василисы Тихоновский сват минут десять простоял, словно проглотив аршин. Сколько его ни уговаривали разделить компанию, он молчал, как истукан, а потом плюхнулся на Бронин стул и сказал невпопад:

- Вот и я говорю, что сегодня нам рыбу завезли. А рыба-то . . . - и снова замолчал.

Парамонычев вдумчиво поглядел на шеф-повара и немного погодя взял стопку.

- А теперь, граждане, самое время выпить за организаторшу нашей встречи, за Василису свет Терентьевну!

- Тихоновну, - вполголоса подсказала Фрося.

- Да, конечно, Тихоновну, - без удовольствия согласился Парамонычев. Извиняюсь . . . Словом, за Василису Тихоновну. как за человека, любящего и понимающего родную литературу, человека, который готов на все ради. . .

- Одна рыба была карп, а другая рыба была линь! - с натугой выкрикнул шеф-повар. - Карп шел по триста граммов, а линь шел . . . - он икнул, - вот как мы с вами идем!

- Фомич, тебе бы лучше на воздух, - решительно заявила Жибоедова и вывела повара на волю.

- Афоня, ты не забыл насчет моей просьбы? - спросил Парахнюк. - Ты о чем?

- Об устройстве Жибоедовой на должность завскладом.

- Так это она и есть? - удивленно вымолвил Парамоны-чев. - А я распинался тут про любовь к литературе!. . Иннокентий, ты, брат, меня недооцениваешь. Был ли хоть один случай. когда я позабыл твою просьбу? Ну, скажи!

- Такого случая не было! - Парахнюк хлопнул ладонью по столу. - Я уже говорил, что ты замечательный парень, и еще сто тысяч раз повторю это. . . Желаешь?

- То-то,'брат!- Парамонычев покачал пальцем перед носом Парахнюка. - Я никогда ничего не забываю!

- Уж вы простите, гости дорогие, моего свата, - запричитала вернувшаяся с мороза Жибоедова. - Организм у него слабый.

- С кем не бывает, - успокоил ее Парамонычев и снова взялся за стопку. Значит, говорил я о вас, Василиса Тихоновна . . . Желаю, чтоб у вас за столом всю жизнь было так же, как сейчас: всего вволю и, главное дело, душевно и сердечно.

- Иначе вам удачи не видать, - тенорком пропел Парахнюк и выпил вслед за Парамонычевым.

Жибоедова покосилась на пустые бутылки и елейным голоском предложила: Выпейте еще водочки.

- Ни боже мой! - Парахнюк замотал отяжелевшей головой. - С радостью! одновременно с ним ответил Парамонычев. - Только, Василиса Тихоновна, для разнообразия перейдем ни шампанское . . . Это рекомендуется для лакировки.

Жибоедова сбегала в буфет и мигом притащила бутылку полусладкого. которое Парамонычев встретил с большим энтузиазмом.

- Вот что. Василиса Тихоновна, - сказал он, помешивая шампанское вилкой, чтобы поскорее вышел газ, - Иннокентий просил решить вопрос с химзаводом относительно вашего трудоустройства.

- Очень прошу, Афанасий Николаевич, - залебезила Жибоедова. - Я такая женщина, что в долгу не останусь!

- Понимаю, - снисходительно произнес Парамонычев. - Только тут в наличии некоторая загвоздка. Дело в том, что Блинов. как мне доложили, пока живой.

- Так он днями помрет. Вы уж будьте так добры . . . - Однако пока еще не помер. - возразил Парамонычев. - А на живое место рекомендовать другого - не в моем принципе.

- Как же мне быть? -- забеспокоилась Жибоедова. - Посоветуйте, Афанасий Николаевич.

- Надо ждать. Как Блинов умрет, сразу же возьму их за жабры и утрясу вопрос насчет вашей кандидатуры.

- А они вас послушаются? - покусывая нижнюю губу, неуверенно спросила Жибоедова.

- Гм. иначе ч быть не может!- Парамонычев в один прием осушил стакан шампанского. - Ух, хорошо пошел! . . Я их, Василиса Тихоновна, вот так в кулаке держу. Из-за морозов они мне черт-те сколько аммофоса недодали. Если что не так, я их сей же миг прижму штрафом. Поэтому они меня уважают . . .

Наутро Парахнюк не смог встать и весь день маялся с похмелья, а в четверг отправился в клуб и вернулся оттуда возбужденно-радостным.

- Фросенька. удача! - с порога закричал он. - Угадай, какой у меня сюрприз? У Фроси екнуло сердце. Неужто перевели деньги за романы?