Кедровая шишка

— И… что будет?

— Все будет. Все сразу будет по-другому. И здоровье, и успех с удачей, и друзья, и работа, и девушки. Можешь мне поверить. Я знаю.

— Погоди. — Кирилл все еще не мог окончательно прийти в себя. — Что это за шар? И что это за кедр? Где мне его искать?

— Слишком много вопросов, — ухмыльнулся Сева. — Вопросов, на которые я не могу тебе дать ответ. Ты видел кедр? Видел. Тебе очень захотелось его найти? Очень. Ты поверил? Надеюсь, поверил. Вот и ищи. Где у нас кедры растут?

— Сибирь большая, — пробормотал Кирилл. — А ведь еще и Дальний Восток есть.

— Сибирь большая, — подтвердил Сева и поднялся на ноги. — Но жизнь длинная. А ты еще молодой. Найдешь, если желание по дороге не растеряешь. Место приметное, и ты его сразу узнаешь, когда увидишь. А язык, как известно, до Киева доведет. Ладно, мне пора. Счастливо. Бутылку я, извини, с собой заберу. Тебе без надобности, а мне еще «ночной колпак» принять как раз хватит.

Он сноровисто прибрал в пакет остатки нехитрого пиршества, пожал ошеломленному Кириллу руку и, не оглядываясь, удалился в сторону выхода с крыши.

— До свидания, — растерянно пробормотал ему вслед Кирилл и, обхватив руками голову, надолго задумался.

Поздним сентябрьским утром, через четыре года после описываемых событий, к подъезду тридцатиэтажного дома, расположенного в Южном микрорайоне, подошел молодой человек с дорожной сумкой через плечо. Был он строен и широкоплеч, а его зеленоватые глаза на обветренном, загорелом лице смотрели на мир с веселой уверенностью.

— Здравствуйте, бабушки! — поздоровался он с двумя сидящими на лавочке у подъезда старушками. — Как тут у нас дела, все ли в порядке?

— Кирилл! — ахнула одна из них, вглядываясь. — Это ты? Вернулся!

— Я, Марья Сергеевна, я, — засмеялся молодой человек и ловко присел рядом, сбрасывая с плеча сумку. — Да, вернулся, как видите. Хочу все-таки диплом защитить. В наше время без высшего образования никуда.

— Изменился-то как! — радостно запричитала Марья Сергеевна. — Возмужал, похорошел… Ну просто не узнать тебя! Где был-то? Что делал?

— Ох, Марья Сергеевна, и не спрашивайте. — Кирилл достал из кармана дорогой модной куртки сигареты, закурил. — Проще сказать, где я не был. Всю Сибирь почти объездил, еще и Дальний Восток прихватил. Нефть добывал, омуля ловил на Байкале, лес в Хабаровском крае валил, золото с геологами искал. Семь месяцев в буддийском монастыре прожил под Улан-Удэ. В общем, всего сразу и не расскажешь.

— Молодец, — похвалила старушка. — Когда ж еще мир смотреть, как не в молодости… А теперь, значит, вернуться решил? Остепениться?

— Ну насчет остепениться не знаю пока, — засмеялся Кирилл. — А вот вернуться на время — это точно. Я ведь инженер все-таки. Защищу диплом, займусь настоящим делом. Мне в Москве один человек хорошее место обещал. В новом КБ. Космосом хочу заниматься.

— Ну, дай бог, дай бог, дело хорошее…

— А скажите, Марья Сергеевна, — спросил Кирилл. — У нас тут четыре года назад, незадолго перед тем, как я уехал, новый сосед появился. Севой его звали. Седой такой. Волосы сзади собирал в хвостик под резинку. В очках. На бомжа чем-то похож. Но на такого, я бы сказал, интеллигентного бомжа.

— Знаю, знаю, — закивала старушка. — Хороший был человек. Хоть и со странностями. Рассказывал, что в цирке когда-то работал. Фокусником. Детвора его наша очень любила. Он им все фокусы показывал здесь во дворе.

— Что значит — был? Он переехал?

— Умер. Умер он, Кирюша. Вот как ты уехал, через два года он и умер.

— Та-ак, — протянул Кирилл и медленно загасил сигарету. — Жалко. Значит, теперь и спасибо некому сказать… А где его похоронили, не знаете?

— Нет, не знаем, Кирюша. Его товарищи хоронили. Из цирка. Ты сходи туда, поспрашивай, может, там и знают, где могила.

— Спасибо, Марья Сергеевна. — Кирилл подхватил сумку и поднялся. — Пойду я домой. Маму надо повидать — соскучился. И вообще. Увидимся еще. Счастливо.

— Кто это? — спросила Марью Сергеевну молчавшая весь разговор вторая старушка, когда за Кириллом захлопнулась дверь подъезда.

— Кирилл Одинцов. Из двадцать четвертой квартиры. Ты его не можешь помнить, — он четыре года назад уехал, когда ты еще здесь не жила. Такой был заморыш, бледный и несчастный, — смотреть больно. А теперь… Сразу видно — настоящий мужчина. Сильный, красивый. То-то Катька-врачиха, матушка его, порадуется теперь..

— А чего это он про Севу-фокусника спрашивал? Дружили они, что ли?

— Да кто ж его знает! Не замечала. Может, помог ему Сева чем, он ведь добрый был, Сева-то, отзывчивый. Эх, все помрем, что там говорить. У меня, ты знаешь, желудок последнее время, как острого чего съем…

И подружки с увлечением принялись обсуждать свои старческие недуги и методы борьбы с ними.

В живых они остались буквально чудом.