Keeping 13 (ЛП)

— О боже мой. — Я закрыла глаза и поборола желание протянуть руку и что-нибудь сломать. — Вы оба отвратительны. — Резко открыв глаза, я уставилась на своего брата. — Он мой друг, Даррен. Мне разрешено иметь друзей, ты же знаешь!

— Друг, которого твой учитель застукал в какой-то раздевалке верхом на тебе с юбкой вокруг талии?

Я покраснела, как свекла. Черт бы вас побрал, мистер Малкахи. — Мы целовались, — выдавила я. — Это оно.

— Я не осуждаю тебя, Шэннон, я подвергаю сомнению твое суждение. Это большая разница, — поспешил сказать он. — Человеку на твоем месте, пережившему тяжелую травму и пренебрежение, было бы очень легко с головой окунуться в то, к чему ты эмоционально не готова, потому что вты почувствовала вкус привязанности. И… — осторожно добавил он, — кому-то было бы очень легко воспользоваться человеком в таком состоянии духа.

— Ты так ошибаешься насчет него…

— Просто выслушай меня, ладно? — он снова перебил. — Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль. Я просто пытаюсь, чтобы ты осознала. — Тон его голоса был мягким и нежным, но его слова были покровительственными, и мне стало не по себе. — Тебе шестнадцать, — продолжил он. — Ты прошла через ад, и вдруг рядом появляется молодой парень, который говорит все нужные вещи, заставляя тебя чувствовать себя желанной и живой. Я понимаю это, Шэннон, правда. Мы все это проходили. Но тебе нужно сделать шаг назад, подумать о том, что ты делаешь, и о том, почему ты чувствуешь себя так, как сейчас, прежде чем перепрыгнуть через пропасть, с которой уже не сможешь вернуться. Я не хочу, чтобы ты делала что-то, о чем потом будешь сожалеть.

— Ты не понимаешь, — прошептала я.

— Я понимаю это. Все в мировой истории понимают это. Ты думаешь, что влюблена. Ты убеждена, что этот мальчик будет тем, кто спасет тебя. Но это не реально. Это все гормоны и боли роста. — Даррен устало вздохнул. — Твои эмоции усиливаются, когда ты подросток, и особенно из-за того, через что ты прошла.

— Я не могу поверить, что эти слова действительно слетают с твоих губ, — прошипела я, чувствуя себя так, словно на меня напали.

— Это связь после травмы, — продолжил он. — Может быть, не полностью, но ты определенно привязываешься к нему.

— Потому что я люблю его, — отрезала я, теряя хладнокровие. Дико моргая, когда поняла, что сказала, я подумала, не взять ли свои слова обратно, прежде чем собраться с духом. — Я люблю его, — повторила я, на этот раз тверже. — И это не имеет никакого отношения ни к травме, ни к моей семье, ни ко всему, что связано с ним!

— Ты еще ребенок, Шэннон, — вздохнул Даррен, еще раз принижая меня. — Ты еще даже не знаешь, что такое любовь.

— Ты закончил? — Я невозмутимо спросила, чувствуя, как подступают горячие слезы. — Потому что теперь ты можешь идти.

Даррен постоял в дверях еще целую минуту, глядя на меня так, словно хотел что-то сказать, но не стал. В конце концов, он покачал головой и повернулся, чтобы уйти. — Я буду внизу, если понадоблюсь.

12

Я ОДна

ШэННОН

Я вернулась домой из больницы меньше недели назад, а в нашей только что сформировавшейся семейной ячейке уже начали появляться трещины. Мама была замкнутой, и когда не была на работе, большую часть времени проводила запершись в своей спальне или сидя, как зомби, за кухонным столом, куря сигареты и уставившись в никуда. Для нас в этом не было ничего нового, но без Джоуи, который мог бы компенсировать это, в доме царила анархия.

Казалось, не имело значения, что говорил или делал Даррен; Олли и Тадхг не были впечатлены и постоянно бросали ему вызов. Даже маленький Шон сопротивлялся нашей новой установке. Он ни с кем не перемолвился ни словом с тех пор, как ушел папа. Я знала, что Даррен старается, и часть меня сочувствовала моему старшему брату, но большая часть меня была непогрешимо предана Джоуи.

Джоуи не появлялся дома уже несколько дней, и его заметное отсутствие в повседневной жизни наших младших братьев, к чему они привыкли, привело к замешательству и бунту. У меня было такое чувство, что Даррен жалеет о том, что вообще вернулся домой. Он рос как снежный ком под давлением роли, которую взял на себя, тонул в счетах и долгах, которые опрометчиво накопили наши родители, и задыхался в ответственности по уходу за младшими братьями и сестрами и слабой матерью.

Помимо встреч с адвокатами, занятий с консультантами и визитов на дом представителей социальных служб и полиции, мальчики по-прежнему проводили тренировки и матчи почти каждый вечер. У них был распорядок дня, который нужно было соблюдать, и даже с помощью няни одному человеку было нелегко справиться.

Давление было огромным, и без Джоуи, который мог бы все уладить, как он обычно делал, и направить Даррена в нужное русло, стали проявляться трещины и накаляться страсти.