Кейдж

В знойном небе
  пылает солнце,
В бурном море
  гуляют волны,
В женском сердце
  царит насмешка,
В женском сердце
  ни волн, ни солнца,
У мужчины
  в душе смятенье,
Путь мужчины —
  враги и войны,
Где, скажите,
  найти ему покой?
Ах, где найти покой?!
А любовь
  мелькает в небе,
Волну венчает
  белым гребнем,
Летает и смеется,
  и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Аргентина, красное вино!

9

Ситуация была штатной, и Мухоловка почти не волновалась, разве что беспокоил размер окна в комнате за дверью. Мерила на глазок, и то в полете. Высокое, метр семьдесят, должно получиться. Марек не подведет, значит, остается ждать выстрела. У того, кто за дверью, наверняка «Вальтер», голос знакомый, не спутать.

…Долгие-долгие секунды, затылок упирается в стену, «номер один» поднят стволом вверх. Ни тяжелые летные очки, ни плотная шерстяная маска, ни ранец за спиной не мешают, став частью ее самой — Ведьмы, бортового стрелка. Ее третий настоящий вылет — и первый боевой.

Полдела сделано. В доме, маленькой вилле посреди соснового леса, объектов было четверо. Минус три! Двоих — во дворе, сверху, в падении, ножами. Тогда и в самом деле пришлось поволноваться — не за себя, за напарника. Стрелять, даже в упор, видя чужие зрачки, — одно, работать лезвием — иное. Напарник не подвел, но третьего, сразу за входной дверью, Сестра-Смерть убила сама. У Марека — ее Марека! — другая работа.

Дверь. Тишина. Все сделано правильно, почти беззвучно, но последний объект наверняка что-то почуял. Значит, «Walther P38» в руке. Значит, ждем выстрела.

Tiho, tiho…

* * *

Когда они уже были готовы устремиться вниз, с ледяных звенящих высот, ей очень захотелось поцеловать своего мужчину. Набралась храбрости, зажмурилась…

«Не сейчас, — тихо-тихо подумал Марек. — Пожалуйста…»

Анна не обиделась, приняла как есть. За спиной у каждого не только черный марсианский ранец — Прошлое. Она не дождалась — отдала без боя! — Квентина, у быстрокрылого — свое, о чем Мухоловка пока еще не хотела знать. «Только, пожалуйста, не пробуйте отключать аппарат на высоте четырех километров»…

Протянула руку в тяжелой перчатке, Марек, ухватив, подтянул ближе и внезапно, словно споря с самим собой, коснулся губами губ сквозь покрытую наросшим льдом маску.

— Будем падать, Анна. Закрой глаза — и не открывай, пока не разрешу. И не отпускай. Представь, что вокруг смерть, и только я — твоя жизнь.

— Так и есть, мой Марек! — успела прошептать она, прежде чем рухнуть в разверзшуюся бездну.

Свободный полет!..

* * *

Tiho, tiho…
Melko, melko
Polnoch' bryznula svincom…

Рдах… Рдах!..

Офицерский «Вальтер» рявкнул дважды, но уже после первого выстрела Мухоловка ударила ногой в дверь. Щеколда попалась хлипкая, пустила сразу. Осматриваться некогда, и она дернула стволом в сторону того, кто стоял.

— Бросай оружие! Стреляю, fick dich!..

Высокий человек в серых брюках и стеганой «профессорской» куртке понял все в тот же миг. Расцепив пальцы, выронил пистолет.

— Не стреляйте. Лучше поговорим.

Голос низкий, густой, никакой не козлиный. И сам не похож: широкоплеч, подтянут, силен. Смотрит спокойно, не моргая. Опасный, очень опасный!..

— На колени! Ладони на затылок!.. Дернешься — убью сразу!..

И только тогда Мухоловка поглядела в сторону разбитого окна.

Вдребезги! Настежь! И — труп на усыпанном битым стеклом ковре.

— Ваш шофер, — пояснила. — Вы, господин Гейдрих, его второй раз убили.

Поднесла ко рту левое запястье, нащупав губами детскую свистульку на ремешке:

— Кря-кря!

Не слишком громко, но Марек услышал — шагнул сквозь выбитое мертвым телом окно. Сестра-Смерть улыбнулась. Капитан деревянного — нет! уже небесного! — корабля сошел с мостика.

Стоящий на коленях тоже взглянул — и внезапно подался назад, едва не ударившись затылком в стену. Шлем, летные очки, маска… Все равно — узнал! Кого именно, старшего или младшего?

Povorachivali dula
V sinem holode shtykov…

— Крабат, наручники! Ноги — связать… А вы, господин Гейдрих, расслабьтесь и не мешайте. Иначе будет очень и очень больно. Обещаю!

* * *

Перед тем, как открыть окно-иллюминатор и шагнуть в небо, поговорили последний раз.

— Все я понял, — резюмировал Марек. — Кроме одного — ликвидируем или нет. Харальд чего-то от нас хочет. Надо… Надо поступить наоборот.

Вопрос правильный, но ответа у Мухоловки не было. Пейпер — один из лучших, мастер игр-многоходовок, взять да убить — не его стиль. Но вдруг и в самом деле припекло до адского жара? Поступить наоборот? Знать бы, что там, на этом обороте!

Хотела отрезать: «Решу сама!», но губы сказали другое:

— Доверься мне, мой Марек. Я редко ошибаюсь.

* * *