Кейджера Гора (ЛП)

Веревку продели сквозь кольцо наверху клетки, а плоскую телегу подогнали вплотную. Я поняла, что клетка будет подвешена за кольцо на балке, торчащей на повозке, и висеть в нескольких футах над поверхностью её днища, так что изнутри я даже не буду в состоянии дотянуться до чего-либо за пределами клетки.

Я оказалась в полной их власти, и непередаваемо беспомощной.

- Что ждёт меня в Аргентуме? Зачем Вы собираетесь меня везти туда? – дрожащим от страха голосом спросила я.

- Чтобы посадить на кол, - ответил Майлс из Аргентума.

14. Лагерь Майлса из Аргентума. Двое Мужчин

- Нет, - всхлипнула я, и проснулась. - Нет!

Я лежала на боку в крошечной клетке, сжавшись в позу эмбриона. Цепь, лежавшая передо мной на круглом полу клетки, негромко звякнула. Бок болел, и я перевернулась на спину, подняв вверх колени. Масса цепи шедшей от ошейника, и цепи ручных кандалов теперь давила на моё тело. Скованные руки я пристроила на животе. Цепь ниже наручников, пройдя между моих ног, сбегала на железный пол, и там соединялась с моими ножными кандалами.

Мне приснилось, как будто бы меня снова везли в клетке по улицам Корцируса. Благодаря ширине повозки и высоте, пять футов над телегой, на которой висела клетка, я была довольно надёжно защищена от ударов кнутами и летящих палок. Кроме того, солдаты охраняли периметр движущейся повозки. Немало мужчин, пытающихся прорывать оцепление и вскарабкаться на телегу, иногда невооруженные, а когда с плетью или палкой, или даже с ножом, было перехвачено и отброшено обратно в толпу солдатами. Толпы горожан приветствовали Майлса из Аргентума и его воинов идущих впереди. Но, стоило приблизиться к ним повозке со мной, как люди, словно сходили с ума от ненависти ко мне, и радости наблюдать меня в столь униженном положении. Они выкрикивали оскорбления и высмеивали меня, вопили от восторга от того, что я теперь не более, чем беспомощная пленница. Для меня было совершенно очевидно, что люди Корцируса приветствовали воинов из Ара и Аргентума как освободителей. Цвета этих городов были повсюду, на лентах, флажках и просто лоскутах ткани, вывешенных в окнах домов, а иногда растянутых между окнами и крышами над улицей, мелькали в толпе, на развевающихся одеждах граждан и иногда даже детей, сидевших на плечах у взрослых. Это был просто триумф этих цветов. А я стояла в клетке, испуганная, поражённая и сбитая с толку, будучи не в состоянии даже начать понимать причину такой ненависти этих людей ко мне.

Мне пришлось стоять в клетке, чтобы как можно больше людей могли бы рассмотреть меня. Я даже не имела права сесть на пол, или прикрыться руками, если бы я только сделала это, меня бы избили как рабыню. Это пообещал мне Майлс из Аргентума.

И вот я, напуганная, лежащая на дне клетки, дрожала от приснившегося кошмара. Мне снилось, что меня снова везут по улицам Корцируса. Я в ужасе дёрнулась от того, что в меня попала фруктовая кожура, прилетевшая из толпы. Часто во время той ужасной и унизительной поездки, меня стоящую в подвешенной клетке, забрасывали мелкими камнями, мусором и экскрементами.

Я тихонько заплакала, закованная в цепи несчастная девушка, в крохотной тюрьме. По крайней мере, теперь я была одна, и вокруг было тихо. Клетка слегка поскрипывала, раскачиваясь на ветру. Превознемогая боль в затёкшем теле, я поднялась на колени, и аккуратно, пальцами, развела непрозрачную ткань, которой клетку обернули на ночь, перед тем, как снова поднять её до нынешнего положения. Сквозь узенькую щель можно было увидеть огни лагеря, и несколько палаток. Откуда-то издалека сюда долетали звуки музыки. Возможно, что где-то там, среди палаток, танцевали девушки, стараясь угодить своим владельцам. Мы были в одном дне пути от Корцируса по направлению к Аргентуму. Я бросила взгляд вниз, к земле, находившейся не меньше чем в сорока футах подо мной. Клетка теперь свисала не с кольца на балке фургона, а на веревке, которая была переброшена через крепкий сук высокого дерева. Клетка была поднята на высоту и оставлена здесь ещё с вечера.

- Злодейка Корцируса! Угнетательница Корцируса! – кричали люди.

Я, прислонившись спиной к прутьям решётки, опустилась на железный пол клетки бёдрами, а колени подтянула к груди, в очередной раз при этом зазвенев цепями. Откинув голову назад, я уставилась вверх на тёмный, конусообразный потолок клетки. Кажется, у меня больше не осталось слёз, чтобы плакать.

Мне так не хотелось умирать!

А издалека доносилась жизнерадостная музыка.

Лучше бы я была рабыней! Тогда бы у меня мог быть шанс спасти свою жизнь, тогда бы у меня появилась возможность убедить владельца, так или иначе, любым доступным мне путем, что я стою того, чтобы меня сохранить.

Но я была свободной женщиной, и теперь буду подсудна только холодному и жестокому милосердию закона.

Меня везли в Аргентум, только затем, чтобы посадить на кол. Я больше не могла даже плакать. Не осталось ни сил, ни слёз.