Кэйе и Семнех-ке-рэ. К исходу солнцепоклоннического переворота в Египте

Наконец, при дворе Амен-хотпа IV блистала сестра царицы, носившая тоже чисто египетское имя — Бенре-мут, Об этой особе у нас уже была речь. Из года в год мы находим ее на изображениях выступающей при торжественных выходах во главе царского сопровождения: ЕА II: V два раза, VII, VIII, ЕА V: III, V, XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, XVII, XXVI = XXXI, XXVIII. Видимо, баловень царской четы и большая шутница, эта молодая особа — она почти всегда с боковою прядью волос, как юные царевны (ЕА II: V, VII, VIII, ЕА V: XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, вероятно XXVI), — чувствовала себя при дворе как дома и позволяла себе неслыханные вещи. Во время царских явлений двору и даже служения солнцу за нею нередко следовало двое колченогих карликов, изображавших не кого иного, как верховных сановников страны — верхового и низового правителей (ЕА II: V два раза, VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI, XXVIII). Обыкновенно они следуют непосредственно за нею (ЕА II: VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI; ЕА VI: XXVIII они изображены над нею, т. е. опять-таки за ней; только ЕА II: V они оба раза изображены под нею) и без нее никогда не появляются. Карлики носят служебное облачение двух высших чинов государства, и приписки величают каждого соответственно «правителем» (ЕА II: V оба раза, ЕА VI: XXVI, XXVIII). Подобная сестра царицы — живое опровержение построений, превращающих Нефр-эт в иноземную царевну.

Однако послушаем, как оценивал сам Амен-хотп IV возможность участия Нефр-эт в выборе места для новой столицы. Основывая ее, фараон на виду у всего двора воздел руку к «родившему его» и клятвенно заверил солнце в следующем: «Сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, [в] этом месте. Не сотворю я ему Ax-йот на юг от него, на сев[ер] от него, на запад от него, на восток от него. Не миную я (т. е. не выведу город за) (пограничную) плиту южную Ах-йот на юг, и не миную я (пограничную) плиту северную [Ax-йот на север], чтобы сотворить [ем]у Ax-йот там, и не сотворю я ему (Ax-йот) на стороне западной Ах-йот (т. е. на противоположном берегу реки), но сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, на стороне восходной Ах-йот, том месте, кое окружил он для себя [го]рою (?) сам, в сердце (т. е. посреди) коего он (остался) доволен (?), (с тем чтобы) приносил жертву я ему на нем. Оно (т. е. Ax-йот) это. И не скажет мне жена царева: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь ее, и не скажет мне сановник всякий — — — из людей всяких, которые в земле (египетской) до края ее: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь их, будь оно вниз по течению (Нила), будь оно на юг, будь оно на запад, будь оно на восход. Не скажу я: „Брошу я Ax-йот, пойду я, сотворю я Ах-йот в этом другом месте добром — — — вечно" (?), но (?) [сотворю я (?) э]то Ax-йот Йоту, что возжелал он для себя сам, коим удовлетворился он, на вековечность и вечность» (плита Ax-йот К, строки 11-14 — ЕА V: XXIX-XXX = XXXVIII = ТТА: 112-113; плита Ах-йот X, строки 13-17 — ЕА V: XXXII).

Свою клятву фараон велел начертать в трех местах на городских рубежах для всеобщего сведения. Перед всеми, во всеуслышание он не постеснялся заявить, что в деле первостепенном государственной важности — выборе места для новой столицы — царица значила не больше, чем последний из его подданных. Как ни казалась она вознесенной в один ряд с солнцем и царем, на деле они обошлись без нее. Все совершилось между солнцем и его сыном, решение было принято единолично, безоговорочно и бесповоротно самим фараоном, в сердце которому, как уверял двор, Йот сам влагает мысль о любом месте, любезном ему («Он именно влагающий в сердце твое о месте всяком, любимом им», плита Ax-йот К, строка 5 — ЕА V: XXIX = XXXVIII = TTA: 109).