Кэйе и Семнех-ке-рэ. К исходу солнцепоклоннического переворота в Египте

Пожелания, чтобы имя умершего называлось и не нуждалось в том, чтобы его искали, не составляют редкости в гробницах Ах-йот. Иногда испрашивают у фараона: «(Да) дашь ты мне имя мое пребывающим на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною?) все (? — в надписи „твое") остается, зовут во имя...» (ЕА VI: XV, строка 13). «(Да) даст он, (чтобы)... называли имя твое вековечно вечно» (ЕА II: XXI). Это делается по царскому приказу: «Уста мои с правдой, называют имя мое ради нее согласно приказанному тобой» (ЕА VI: XXV, строки 29-30). В одном сильно поврежденном месте сам фараон как будто «называет» имя своего вельможи: «(Да (?)) называешь (?) ты имя мое, мой — — —» (ЕА VI: XXI, строка 24). В иных случаях приглашали и солнце даровать поминовение имени сановнику: «(да) даст он... называться имени твоему вековечно вечно» (ЕА I: XXXIX), «(да) даст он... [На]зывать[с]я имени — — —» (ЕА IV: XXXIX). Но о том, чтобы само солнце взывало во имя умершего, надписи, конечно, молчат. ЕА III: II = EA IV: III: «будут звать во имя мое» сказано безлично о правящих поминки.

Отдельные изречения, вложенные в уста вельмож Амен-хот-па IV и похожие на содержащиеся в надписи F, сочетаются подчас между собой, отчего сходство с нею еще увеличивается. «(Да) даст он (т. е. царь) (прожить) век добрый, видя красоту его, непрестанно слушая голос его» (AeISMB II: 127 = TTA: 170 CXCVII = MDIAeAK IX: XIX=123). «Я слушал голос его непрестанно, очи мои видели красоту твою каждодневно» (ЕА V: II, строка 11). «Ты (т. е. царь) — солнце, живу я видом твоим крепну я, слыша голос твой» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII =MDIAeAK IX: XXI), ср. «Ликует сердце мое при виде красоты твоей, живу я, слушая сказанное то[бою]» (ЕА I: XXXV). Но особенно любопытна в этом смысле длинная надпись в гробнице Туту (ЕА VI: XV). Посередине надписи (строки 11-13) Туту просит фараона: «(Да) дашь ты насытиться мне видом твоим (— таково?) желание сердца моего. (Да) прикажешь ты мне погребение — — — после старости в горе Ах-йот — — — (да) обоняю я дыхание твое сладостное северного ветра, запах его — фимиам (храмовой) службы, Нефр-шепр-рэ, мой бог! (Да) [слышу] я голос царя, когда он творит жалуемое (т. е. службу) отцу своему [Йоту] — — — (Да) дашь ты мне имя мое остающимся на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною) все (? — в надписи «твое») остается, зовут во имя...» (ср. F, строки 2-4, 7-8).

Сличение надписи F с другими солнцепоклонническими показывает, что большинство испрашиваемых в ней благ связывалось в Ах-йот с особою фараона, а не с солнцем (обоняние дыхания, слышание голоса и, возможно, поминовение). Действительно, трудно себе представить, чтобы кто-нибудь в Ах-йот мечтал, что будет вдыхать сладостное дыхание солнца и слушать его голос, приятный, как прохладный (!) северный ветер, а сам лучезарный диск будет собственными устами взывать «во имя» умершего, т. е. править по нем заупокойную службу. Надпись на гробе допускает все это, очевидно, лишь потому, что была переделана в молитву солнцу из молитвы фараону, который мог быть и действительно был для своих приближенных предметом подобных чаяний.