КЕЙС МЕНДЕЛЕЕВА

Он вошел в охотничий домик, чье скромное убранство сделало бы честь любому аскету. Единственным его украшением был небольшой аквариум в углу зала, в котором весело плескалась семейка бегемотов.

Пройдя в одну из комнат он подошел к шкафу, нашел спрятанный в деньгах спутниковый телефон, вытащил антенну и набрал номер. Его собеседник откликнулся незамедлительно. – Товарищ подполковник, я вернулся. – Докладывай! – Со всеми четырьмя покончено. С Вороном, Львом, Бегущим По Солнцу и самим Митрой. В трубке повисла пауза, как будто собеседник менял кассету в диктофоне. – Есть ли информация? – Все четверо сознались. – У тебя и Рамзес Второй сознается, – недовольно ответил подполковник. – Все четверо сказали одно и то же. – Отлично. Я думал, они окажутся несговорчивее. Докладывай подробно. – Они подтвердили наличие в Братстве еще одного, секретного градуса. – Именно так мы и прогнозировали. – Невидимый собеседник помолчал. – Документ у нас? – Он ближе, чем мы думали. Он в Москве, на Китай-городе. – Неслыханная наглость! В двух шагах от нас! – подполковник не сдержался. – Как они только посмели смеяться над нами? – Они занимаются этим уже тысячу лет, товарищ подполковник. – Ты должен добыть документ для меня. – Служу! – и бритоголовый вытянулся по стойке «смирно», хотя его никто в этот момент не мог видеть.

Вован повесил трубку, и его охватила неслыханная радость. Выйдя из дома, он сел в автомобиль и поехал в ювелирный магазин. – Голду, килограмма на четыре, – скомандовал он продавцу.

Придя домой он повесил цепь на шею поверх предыдущей, и почувствовал, как захрустели его позвонки от такой тяжести.

– Тяжесть – она только на пользу, – повторил он, улыбаясь сквозь боль.

Глава 3

Ветер, доносивший с поля запахи ближайшей свинофермы, бил в лицо Славика, пока они с Михаилом Илларионовичем на желтом милицейском мотоцикле следовали к месту происшествия.

«Митрич умер», – думал он. Конечно, мало что объединяло доморощенного исследователя европейской истории со сторожем провинциального музея, но Славик с удовольствием вспоминал монологи Митрича, его незатейливый юмор, грубоватые повадки, скрывающие изысканную и по-своему мудрую житейскую философию, к пониманию которой он, Славик, только-только начинал подходить.

«Что же он мог выпить?» – спрашивал себя Славик, памятуя о славе Митрича, городского светила в области употребления спиртных напитков. На фоне его тревожных мыслей обычная городская жизнь с ее малозначительными событиями казалась неуместной и нелепой: собаки лаяли на велосипедистов, козы задумчиво жевали гумус и силос, влюбленная парочка старалась не краснеть под залихватскую матерную дразнилку. – Лейтенант Сидорчук очень обрадовался, что ты еще здесь, – сказал участковый. – Он сказал, что это счастливое совпадение.

Всерьез увлекаясь мистикой, предметом загадочным и темным, Славик пришел к выводу, что случайностей не бывает: стало быть, неведомое ему действие привело в движение колеса кармы, раз он едет сейчас на место происшествия, вместо того чтобы видеть десятый сон. – Это вам хозяйка сказала, что я в городе? – спросил он. – Нет, в билетной кассе. Городок у нас небольшой, я с утра и спросил у кассирши, брали ли приезжие билеты. Оказалось, не брали. Значит, ты не уехал.

О способах получения информации в маленьких городках Славик совсем забыл.

Мотоцикл прибавил скорость, и они проехали мимо главного в городке компьютерного клуба. – Был здесь? – спросил его участковый. – Еще нет, – удрученно сказал Славик. – А хочется? – Не особо, – честно признался тот. – Зря. Это символ нашего прогресса. Здесь стоят самые большие и быстрые в городе компьютеры, – назидательно проговорил Михаил Илларионович.

«Небось Пентиум-2» – рассеянно подумал Славик, только что вгрохавший солидную премию во внеочередной апгрейд до двухъядерного процессора и соответствующих компонентов к нему. Славику представлялось весьма странным, что люди, от компьютеров далекие, представляют себе их мощность напрямую связанной с размером системного блока.

Запах свиной жизнедеятельности тем временем сделался еще нестерпимее, а потом будто включили невидимый кондиционер и воздух резко очистился – Илларионович свернул на главную улицу и погромыхал по цветной итальянской плитке перед мэрией, мимо памятника Баратынскому с вытянутой, как у Ильича, вперед рукой, и наконец, переехав через свежую канаву, остановился перед домом-музеем Менделеева.