Кэйтлин. Дочь оборотня

На судьбу, которая заставила меня делать совсем не то, к чему я стремилась, жить не той жизнью, которой я хотела жить. На отца, из-за которого моя жизнь с самого начала пошла кувырком, на обстоятельства, на маму…Я встряхнулась, это нервы, злиться смысла не было. Нужно было, как всегда, просто выжить.

И вот мое задание. На словах все просто. Я, сирота из приюта, немая и слабослышащая, должна была попасть на работу в огромный концерн, в один из его филиалов, уборщицей, чтобы поставить подслушивающие жучки производства Фреда в кабинет генерального и его зама. Собственно, все. Но…как всегда есть это но.

Готовили меня старательно, Дили превратила меня в серенькую, невзрачную, страшненькую девушку с дебильным выражением лица, с огромным дешевым слуховым аппаратом на оттопырившемся ухе. Квартирка, размером с картонную коробку, которую я якобы снимала, располагалась рядом с офисом филиала. Связь решили держать через закладку в супермаркете рядом с домом, а так я должна была вести абсолютно правильный образ жизни, проверять меня будут и это понимали все. Потому контакты исключены, любые. Если что, уходить через людей Фреда. Если я на грани провала, то экстренный телефонный звонок от дальней родственницы — и я должна немедленно уходить. Короче, ужас.

Но вот я уже стою на ступенях у входа в офис, мое резюме рассмотрели и вызвали смс-кой на собеседование. Вдох-выдох, холодный пот стекает ручейком по спине. Я, держа лицо недалекой, малосообразительной дурочки, дергаю за ручку и открываю дверь. Все, пошла.

Ого, а они неплохо устроились. Огромный холл с большими зеркальными окнами, серая, похожая на камень шершавая плитка на полу, простенки наполовину закрыты дорогими пластиковыми панелями, с текстурным рисунком под дерево, верхняя часть стен матово-бежевая. Живопись освежает ровную поверхность небольшими яркими пятнами. О, да это даже не копии, а вполне неплохие работы современных недорогих художников. Турникет делит холл на две части, рядом будка для охраны. Серьезно, трое охранников при полном параде, сканер при турникете, дальше, в глубине холла, стойка секретаря.

Молоденькая, хорошенькая кукла за стойкой сразу же реагирует на мое появление, но молчит, внимательно наблюдая за тем, как я робко подхожу к охраннику, стоящему перед турникетом. Краем глаза вижу, как в зеркальном окне отражается полное недоразумение — я. Из серии 'бедненько, но чистенько. Серые волосы, забранные в прилизанный пучок, растерянные прозрачно-серые глаза, сероватая кожа лица, тонкие бесцветные губы, сжатые в нитку. Черный плащик, с голубым шарфиков на шее, темно-синие туфли на небольшом, устойчивом каблуке. В руках большая синяя сумка из тех, что так любят домохозяйки. Вытаскиваю заранее отпечатанный листок и подаю его охраннику.

Он внимательно читает пару строк: ' Добрый день. Я, Марта Льюис, приглашена на собеседование, на сегодня в 12–00. Я немая и слабослышащая, огромная просьба, говорите так, чтобы я видела ваше лицо, я читаю по губам. Спасибо.'

По мере прочтения, у молодого, довольно симпатичного парня глаза потихоньку лезут на лоб, но вышколены они будь здоров. Он молча отдает мне мой лист и показывает, что я могу пройти к стойке секретаря. Сканер тихо пищит и на нем загорается красненькая лампочка, охрана напрягается, но я вытаскиваю телефон с парой номеров, приюта и моей 'дальней родственницы', на роль которой определили старую, глухую, практически в маразме бабушку и, положив его в окно будки, прохожу дальше.

Сканер заткнулся, телефон внимательно осматривает, а потом просвечивает уже другим сканером второй охранник, дядька в годах, с неожиданно цепким взглядом. Он возвращает мне телефон и они оба отворачиваются.

И я спешу к кукле, назначенное мне время уже на подходе, а я страшно не люблю опаздывать. Секретарь так же внимательно читает мой лист, сверяется с чем-то в компьютере и протягивает мне другой лист:

' Добрый день, мисс Льюис. Вам следует проследовать на второй этаж, лифт справа, в кабинет номер 12, к начальнику отдела кадров миссис Крейт. Вас ждут'.

А организовано все прямо на высшем уровне. Приятно. Я киваю, все время мысленно повторяя 'ты немая, ты немая, не вздумай открыть рот', и отправляюсь к лифту.

— Это что такое сейчас было? — За моей спиной оживает третий охранник.

— Новая уборщица, — голосок у куклы звонкий, как ручеек.

— А почему молча?

— Она немая и глухая, прикинь, какой ценный кадр, никому, никогда и ничего, да и еще и не услышит. Если бы еще слепая была… — она звонко смеется, а я с каменным лицом дурочки спокойно жду прихода лифта.

На втором этаже все еще более ухоженное и дорогое, полы мраморные, мыть будет тяжело, каждая капля, высохшая на таких полах, видна за версту. Стены выкрашены свето-салатовым, живые цветы в горшках, картины, теперь уже очень приличная графика. А вот и кабинет. Стучусь, выдыхаю и открываю дверь.

За столом сидит моложавая, красивая дама со стервозным выражением лица, окидывает меня оценивающим взглядом, чуть кривится, но машет рукой, указывая на стул перед столом.