Кэйтлин

– Я пойду, Софи, ты ведь уже закончила?– она была явно смущена присутствием дам из другого слоя общества. Простолюдинка. Одна из тех, кого большой город поглотил а затем вытолкнул на обочину жизни. Она была уже не юна и потому не могла найти себе хорошего места. Да к тому же, наверняка, обременена детьми, которых нужно кормить; муж, наверняка, наставляет тумаков. Кэйти отвела глаза, не то чтобы она не видела бедняков в Ирландии, но там, где они жили, ты мог хотя бы надеяться на урожай картофеля, например, хотя в сельских районах тоже царила ужасающая бедность.

А вот Софи, похоже, ничего не смущало.

– Конечно, Анна, платье будет готово к среде.– Быстро проговорила Софи.– Не волнуйся, заплатишь за него частями.

Когда Анна вышла из комнаты, тетя Милдред тоже вздохнула с облегчением, хотя ее, кажется, смущала еще и сама обстановка.

Кэйтлин заметила, что в комнате нет мебели, ничего, кроме банкетки, на которой они сидели, и стола. Обои были жутко грязными, но пол чисто выметен и, даже, выскоблен. В очаге пылало единственное полено, но в комнате было почти так же прохладно, как на улице, окно наполовину законопачено. В маленьком сундучке, видимо, хранилось все имущество Софи. Сама хозяйка уже деловито открыла папку с эскизами, она, судя по всему ,ничего не не стеснялась: ни обстановки, ни залатанного передника и чепца – одежды простолюдинки. Кэйтлин не могла понять, почему тетя прижимает платок к лицу – в комнате приятно пахло. Девушка не могла понять, что это, но запах был знакомым и сладким.

– Тетя, почему вы прижимаете платочек к носу?– прошептала Кэйтлин.

– Мне дурно!– довольно громко сказала тетя Милдред.

– Может, принести вам воды?– живо осведомилась Софи.

– Да, пожалуй…– пролепетала мисс Пламм.

Щеки Кэйтлин покрылись красными пятнами:

– Мне стыдно за вас тетя! Почему вы ведете себя так!

– Стыдно?! Тебе? Вот еще! Здесь ужасно,– простонала она.– Это какая-то дыра, что мы здесь делаем..? Почему я иду у тебя на поводу?

– А я понимаю, что мы здесь делаем! – Кэйтлин гордо вскинула голову.– Софи отличная портниха, это видно даже по тому, платью, которое она шьет для той простой женщины, что была на примерке.

Тихо! – прошептала Кэйти и толкнула Мисс Пламм в бок.– Она идет! Прошу вас, помолчите.

Софи вошла, как ни в чем не бывало, но, почему-то Кэйти показалось, что она слышала их с тетей, просто не подает виду.

Тетя Милли сделала над собой усилие и приняла из рук Софи стакан с водой. Она сделала пару глотков, и все принялись за эскизы.

Они были несколько схематичны, не все детали прорисованы, но угадывалась общая мысль, и Кэйти показалось, что в ней есть новизна.

– Сейчас популярен ампир.– Начала пояснять Софи.

– Это французское веяние?– осведомилась Кэйтлин.

– Да. Ведь все прекрасное рождается у меня на родине.– Гордо заявила Софи.

– Я даже в этом не сомневаюсь, моя милая!– воскликнула мисс Пламм. Ее слова прозвучали так, как если бы она сказала: «Что за вздор!»

Кэйти тайком подмигнула Софи, и тотчас между девушками установился негласный договор. Софи продолжала. Она показывала эскизы и комментировала их.

– В моду вновь входит античность, это очень интересно, нечто подобное можно увидеть и в прическах, и в туалетах дам. Платья с чуть завышенной талией, ниспадают свободными складками, пышные юбки не в моде. Лиф с изящной линией декольте украшают изящной вышивкой, лентами; руки, как правило, остаются открытыми…

После долгого обсуждения фасонов, тканей, фурнитуры, украшений и цены, наконец-то, были заказаны четыре платья.

Два для мисс Пламм и два для мисс О`Брайен. Впереди были многочисленные примерки и сопутствующие им приятные хлопоты.

Теперь на каждую примерку Кэйти ехала, как на праздник, она часами готова была стоять в прохладной комнатушке Софи, а в голове у нее играла мелодия вальса. Она представляла себя танцующей в паре с молодым лордом или даже пэром Англии, покоренным ее красотой, ей мечтался скорый брак; предложение руки и сердца обязательно делается на рассвете, после конной прогулки, когда румянец азарта еще играет на щеках, первый луч зари делает ее локоны похожими на волшебный шелк, глаза сияют, как агаты, и он, непременно, встает на одно колено и бросает к ее ногам букет пышных роз, розовые бутоны… Но тут Кэйти, как правило, бывала отрезвлена уколом булавки, либо необходимостью переменить позу.

Наблюдая за работой Софи, она не могла не восхищаться, и однажды решилась спросить:

– Софи, скажите, это трудно, научиться вашему ремеслу?

Софи вздрогнула и подняла глаза, во рту у нее торчали булавки, она быстро убрала их и отрывисто сказала:

– Моя матушка шила намного лучше меня, а уж от ее вышивок вообще невозможно было оторвать глаз. « Ты вечно витаешь в облаках, Софи!»– говорила она.– «Так ты не заработаешь и пенни в этой стране!» Это были ее слова, но …она ошибалась, я тоже кое-чему научилась, а нищета заставляет трудиться. Кэйтлин прикусила губу:

– Я не говорила, как нашла вас Софи, это было…по рекомендации.