Кехо

Так сразу три меча вылетели из ножен, запев звонким голосом песню смерти, и один из клинков был в руках того самого нового егеря с редким именем Морац Кер. Солдаты позади ощетинилсь копьями, не давая твари проскочить за спину. Ближайшие к проклятому созданию стали сдвигаться, загоняя его в кольцо.

Твари оставалось лишь обратиться в бегство, однако для этого требовалось развернуться. Потерять драгоценную секунду, за которую Морац Кер бы точно мог дотянуться до покрытой густым волосом шкуры. Сам командующий коснулся арбалета — ранение при обороне Конструкта заставил Фаруха уважать это оружие — хотя понимал, что зарядить его, скорее всего, не успеет.

Когда казалось, что судьба твари предрешена, оскверненное создание выкинуло новую штуку. К которой и сам командующий, и его люди были не готовы. Оно исчезло. Отпрянуло в сторону и стало растворяться в воздухе, как самый настоящий кехо. Не очень опытный, максимум двухкольцевый.

Меч Морац Кера успел прочертить горизонтальную дугу, и Фарух услышал странный, похожий на человеческий вскрик, однако закрепить успех не было суждено. Листья, прибитые к земле многочисленными дождями и холодом, зашелестели, сучья затрещали, зашуршали кусты. Тварь уходила, пусть и раненая, но уходила. Подобного командующий заставы допустить не мог.

Дело касалось даже не столько его самолюбия — разговоры, что патруль Фаруха отпустил тварь разойдутся по заставе быстрее, чем огонь по соломенной крыше, а в любопытстве. Потомок Гарана никогда прежде не видел ничего подобного, хотя считал себя опытным разведчиком Пустоши. Потому, пытаясь не терять ни секунды, он отдал приказ. К сожалению, пришлось довольствоваться общеимперским языком, объясняя детали. Язык Семиречья здесь был бессилен.

— Призрак, Бык, Стрела, Ухо, Болтун, — обратился он к егерям, способным ускоряться, — живо за ним. Гоните к реке. Остальные, за мной!

Еще одна особенность, которая являлась несомненным достоинством Фаруха — командующий ко всему подходил с невероятной скрупулезностью. После своего назначения первым делом он составил подробную карту всех Патрулей, а вскоре и известной части Пустоши. На куске пергамента в палатке командующего земли оскверненных близ заставы были отмечены, как «наше». Фарух искренне полагал, что раз эта территория не принадлежит Императору или кому-то из вассалов, то она его.

Поэтому командующий примерно знал, откуда пришла тварь и, что наиболее важно, предполагал, куда та отправится. Внизу, у подножия крутого холма, покрытого густой шапкой деревьев, раскинулась река. Перейти ее можно было только в одном месте, по поваленном дереву, которое повелел положить сам потомок Гарана. И чтобы добраться до него, придется этот самый холм обогнуть.

Фарух же рассчитывал спуститься с другой стороны. По крутому склону, взобраться по которому обратно не представлялось возможным. Однако, как сказал один мудрец из южных земель — ломать не строить, а спускаться не подниматься. Фарух не помнил, кто произнес подобное. Может быть, даже он сам.

Однако его отряд, за исключением нескольких егерей, выступающих сейчас в роли загонщиков, отправился вслед за своим предводителем. Они скользили по мокрой траве, пришпоривали пятками разъезжающуюся землю, цеплялись на ходу за деревья, встреченные на пути, чтобы не покатиться кубарем. И успешно шли к намеченной цели.

Как и всякая тактика, придуманная Фарухом, пусть и на скорую руку, его замысел явно бы имел успех. Не вмешайся потухшая звезда, под которой ему довелось родиться.

Командующий значительно оторвался от остальных и одним из первых осторожно вышел на покрытый мелкой росой луг, который разрезала речка-змея, сверкая своей серебристой чешуей. Ступил на ровную землю после продолжительного спуска и замер, присев на колено. Потому что на противоположной стороне увидел парочку. Странную парочку. Знакомую парочку.

Эти двое не раз смотрели на него с бумаги, присланной из Конструкта. Отпечатанные на самом станке Гейнслшейфа, представляющим собой громоздкую конструкцию на нижнем этаже Доме Правды. Надо ли говорить, что запускали станок лишь в крайнем, особом случае, когда дело касалось имперской важности?

«Убийца Наместника Шестого предела и его сообщник. Сбежали из Сотрета в Пустошь. Способны попробовать прорваться через одну из застав».

Так говорилось в бумаге. Фарух тогда пришел в невероятное возбуждение — вот он шанс доказать Императору, что его рано списывать со счетов. Проявить себя в полной мере.

Потому командующий западной заставы Третьего Предела расстроился, когда узнал, что преступников поймали и казнили во Втором Пределе. Фарух еще тогда с сомнением отнесся к новости. Если Император разобрался со злодеями, то почему не сняли усиление с застав? С какой стати за прошедшую неделю он встретил уже третьего Изветника на приграничной дороге? К патрулям Воронов, серебряный отблеск наплечников которых порядком надоел, командующий и вовсе привык.