Кекс в большом городе

– Понимаете, я отчаянно вру и получаю за это деньги.

Газета вынесла опрометчивое заявление в заголовок, и мне здорово попало от Федора, поэтому сейчас следует проявить крайнюю вежливость и сладкую приветливость. Не подумайте, что я боюсь борзописцев, сама до недавнего времени была одной из них, но у меня трясутся коленки при мысли о начальнике отдела пиар и рекламы «Марко».

– Внимательно вас слушаю, – пропела я, приготовившись услышать следующую фразу, нечто типа: «Вас беспокоят из газеты «Жизнь комаров».

Рейтинговым изданиям с миллионными тиражами Арина Виолова не нужна, мой удел раздавать интервью всяким журналам типа «Лошади и кролики», «Вести N-ского леса» или «Новости третьего подъезда восемнадцатого дома».

Но собеседница неожиданно произнесла совсем иное.

– Вас беспокоят из больницы. У нас в реанимации лежит Луиза Марковна Стеклова.

– Луиза! – закричала я. – Что случилось?

– Вы ее знаете?

– Да.

– Меня зовут Юлия, я работаю медсестрой.

– Говорите быстрей.

– Сегодня около одиннадцати к нам привезли Стеклову в тяжелом состоянии, ей срочно сделали операцию …

– Что случилось? Она под машину попала?!

– Нет, у нее язва прободная.

На какое-то мгновение я потеряла дар речи. Юлечка, очевидно, подумав, что собеседница не понимает, о чем идет речь, стала растолковывать мне суть дела.

– Ну, грубо говоря, у Стекловой ссадина имелась в животе, женщина на болезнь внимания не обращала, не лечилась, вот и довела до того, что кишка треснула и…

– Она жива? – перебила я медсестру.

– Ну… как сказать!

– Правду, – велела я.

– Пока от наркоза не отошла, состояние тяжелое, но делаем все необходимое. Ее совсем плохую привезли, хорошо, в морге упала, близко было.

– В морге? – повторила я.

– Ну да, – продолжила Юля, – одежду принесла, вроде у нее родственница померла, вы, наверное, лучше меня в курсе, она понервничала и того, грохнулась. Если б дома беда приключилась или на улице, хуже б некуда, в такой ситуации все время решает. Ей просто повезло, что в морге хлопнулась, ее санитары прямо на каталке к нам доставили. Я вообще-то чего звоню, Стеклова в сознании была, когда ее на стол укладывали, схватила меня за рукав и шепчет: «Скажи опара, она опара… опара в Буркине, там, где… опара, опара…»

У меня по спине побежал озноб.

– Опара?

– Ага, – охотно продолжила Юля, – ну, знаете, тесто.

– Тесто? – в полуобморочном состоянии переспросила я. – Тесто?

– Ты никогда пирогов на дрожжах не пекла? – удивилась медсестра, отбросив церемонное «вы». – В любом же рецепте сказано: возьмите дрожжи, поставьте опару.

– Понятно, – протянула я, – а что еще говорила Луиза?

– Очень волновалась, – мгновенно продолжила Юля, – опара, опара… Я сначала подумала: тесто она дома замесила. Ну и решила успокоить, глажу ее по голове и говорю: «Не беспокойся, ничего не случится, ну завоняет немного, не беда. Кто-нибудь из родных вернется, вымоет кастрюлю».

Но Луиза, услышав слова медсестры, возбудилась еще больше.

– Нет, нет, никто, нет, – с огромным трудом шептала она, – помоги, умрет, умрет…

Тут до Юли дошло, что дело, наверное, не шуточное. Будучи медсестрой в реанимации, она хорошо знает, что тяжелые больные, такие, которым по состоянию здоровья следует находиться без сознания, иногда вдруг принимаются четко и громко разговаривать. Случается это тогда, когда у недужного человека имеются некие крайне важные, просто неотложные дела. Юля отлично помнила молодую женщину, у которой после автокатастрофы не осталось никаких шансов на жизнь, все врачи понимали: смерть заберет пациентку с минуты на минуту. Но несчастная неожиданно пришла в себя и совершенно нормальным голосом сказала:

– Немедленно запишите телефон и адрес моей сестры, пусть сразу едет к нам домой, там спит ребенок. В квартире больше никого нет. Я подожду, пока вы выполните мою просьбу. Только скажите, что с ним все в порядке, тогда я и успокоюсь.

Медики, естественно, бросились выполнять последнюю волю пациентки, а та продолжала жить до тех пор, пока Юля не вошла в палату и не сообщила:

– Все хорошо, малыш под присмотром.

Жертва катастрофы тут же скончалась, на этом свете ее удерживала лишь тревога за сына.

Поэтому, услыхав упорное бормотание про опару, Юля решила: Стеклова поставила в духовку пироги и ушла отдать вещи в морг. Конечно, странное поведение, но люди совершают и более идиотские поступки… Решив успокоить больную, Юля сказала:

– Хорошо, сейчас попытаюсь связаться с кем-нибудь из ваших родственников, они приедут и выключат духовку.

– Нет, опара… тесто… квашня…

– Не волнуйтесь, дайте их телефон.

– Сумка… тараканы… в сумке тараканы… опара, она… ушла… Тараканы…

Дальше разговор продолжать оказалось невозможно, Луизой занялся анестезиолог, а Юля, решив, что у несчастной просто помутился рассудок, пошла выкурить сигаретку. Если речь об опаре и тесте еще можно было принять за разумную, то заявление о тараканах в сумке не лезло ни в какие ворота.

Едва Юля вернулась в сестринскую, как на нее с воплем налетела старшая медсестра.

– Где ты шляешься?

– Ну… тут!

– Дымила?

– Э-э…

– Не ври!

– Ага, – кивнула Юля.