Кексики vs Любовь (СИ)

Что это еще за капризы такие — я не оставлю ключи консьержам, потому что они мне не нравятся. Вообще все не нравятся? Их ведь наверняка не полтора человека, все-таки домина-то весь из себя элитный. И нанимают тут не ту бабушку, которая согласилась меньше всех брать за свои услуги. Вчерашний подтянутый дядечка с выбеленными висками чем-то мне незабвенного дворецкого Бэтмена напомнил. И как можно не доверять ему?

Все это — мысли в моей голове.

А я сама — как та мышь, которую посадили между двумя кусками сыра и велели выбирать.

А как я могу выбирать, между блинами на сковородке, и Бурцевым?

Так, стоп… А он как был, в трусах своих белых, так к своей Женечке и выйдет? Серьезно? А я… Я имею право ему мозг вынести за это?

Мне почему-то кажется, что да!

— Доброе утро, Тимур Алексеевич…

Господи, до чего я докатилась!

Даже не выходя из кухни, не сдвинувшись с места, я напрягла свой слух настолько, что слышу каждую слащавую нотку этой внезапной козы.

И как только представляю, как хищно эта мамзель сейчас глазеет на гребаные Бурцевские труселя, мир подергивается алым туманом.

И хочется прям щас вылететь из кухни и…

И?

И рявкнуть — это мои причиндалы, ну-ка зенки свои закатала себе… Поглубже!

Ха-ха! Вот это было бы шоу, конечно!

Не выдерживаю, и как только сдираю со сковородки последний блин — не заливаю новый. А на цыпочках, на цыпочках крадусь по стеночке, чтобы очень аккуратно выглянуть из-за угла, в коридор.

Один мимолетний взгляд — и я чуть не до крови закусываю губу.

Шикарная и стройная. В ярком розовом костюмчике, с жилеткой, надетой на голое тело. И волосы такие светлые, чтобы еще больше походить на гребаную барби.

Тим напротив неё — из неведомой черной дыры успел достать насыщенно черного цвета домашний халат, нетерпеливо покачивается на босых своих ногах.

Ой-ой, а белые труселя, получается, только для меня?

Приятно-о-о-о!

А Барби торопливо роется в сумочке, разыскивая, видимо, — те самые ключи, которые она должна была передать.

— Евгения… — Бурцев шипит на ультразвуке, и наверное, не стой я так близко, не превратись я в одно большое ухо — не услышала бы этого шипения, — быстрее.

— Сейчас, сейчас, — девушка встряхивает головой, дарит Бурцеву откровенно флиртующую, фальшиво виноватую улыбку, — да куда же они подевались?

Как можно потерять ключи от машины, на которой ты приехала?

Когда?

За сорок секунд в лифте?

Тут только осознанно запихнуть на самое дно этого её блестящего рюкзачка, а сейчас старательно ломать комедию.

И на что она рассчитывает? Что сейчас Бурцев пять минуточек на её сиськи полпервого размера позалипает и ка-а-а-а-ак накинется на неё, да?

С ужасом понимаю, что от этой мысли у меня самой во рту от страха пересохло.

Да что за…

Я же не настолько сошла с ума?

Или настолько?

Ну, а кто сейчас стоит, подсматривает из-за угла и ощущает, как на сердце медленно, но верно пузырится черными углями корочка едкой ревности?

Стискиваю зубы, делаю шаг назад.

Так отчаянно хочется себя отдубасить — кто бы знал…

Вместо этого я только впиваюсь непослушными пальцами в верхнюю пуговку своей рубашки.

Ну, как сказать, своей…Ладно, это неважно!

Важно, что я стягиваю с себя рубашку, оставаясь в одном только коротеньком фартуке. Делаю еще несколько шагов назад и прокашливаюсь, дабы пропеть имя Бурцева максимально эротично.

— Ти-и-имур Алексеевич!

И запускаю его рубашку в короткий полет до дверного проема.

И все!

Я не бегу обратно, чтобы снова выглянуть из-за косяка, посмотреть, как отреагирует он, как отреагирует Барби, так отчаянно пытающаяся продлить свою агонию.

Только Тимуру предстоит выбирать, на что тратить время сейчас…

А я? С чувством полного удовлетворения я отворачиваюсь к плите, заглядываю в миску с тестом. Осталось всего чуть-чуть, пара поварешек — пара блинчиков. Сосредоточусь-ка я на них. Подожду.

Глава 27. Глава о запекании кексиков и телепатии

Казалось бы, что может быть такого крамольного в одном куске белой ткани?

От чего тут может за пару секунд пересохнуть во рту?

А вот может. Легко!

Стоит только осознать как мысль, что мой Кексик сейчас на кухне осталась в одном только белом крохотном фартучке. И вот тут уже все, лопается тетива!

— Тимур Алексеевич, — ассистентка взвизгивает, когда я прихватываю её за руку и выдворяю за дверь, — а ключи? Ключи как же?

— Когда найдешь — оставь консьержу, — выдыхаю, но по факту — почти рычу. Потому что от нетерпения гудят жилы, а дурная девица смеет стоять у меня на пути.

Черт побери, давно надо было её одернуть.

Просто раньше я положительно смотрел на то, что она заходит ко мне по утрам после бурных загулов. Она мило зубоскальничала, я — угощал её кофе. Никогда и ничего насчет этой девочки не планировал — грех портить хорошие рабочие отношения собственноручно. Но все-таки кажется — некий избыток ложных надежд я Женечке все-таки внушил. Иначе никак не объяснить весь этот цирк с потерянными в сумочке ключами, которые она и должна была привезти.

Ладно, что уж.

Будет плохо себя вести — вскорости сменит свое хобби с “альпинизм” на “штурм биржи труда”. И такое тоже случается!