Кель. Девочка-убийца влюбилась

Из тонированного мерседеса показался хмурый Щур. Он быстро прошёл сквозь толпу и наткнулся на целое гнездо журналистов.

– Здравствуйте! Пожалуйста, прокомментируйте происходящее. Что вы можете сказать о предположении, что за террористами стоят тайные сталинисты…

– Всё находится под контролем, – Щур оттолкнул человека с оранжевым микрофоном и подошёл к оцеплению, – Мы уже знаем, что делать. Никто не уйдёт безнаказанным.

– Пожалуйста, прокомментируйте слухи о том, что вся милиция занята тренировкой перед предстоящим митингом и поэтому не успела предотвратить захват школы.

Щур нырнул за оцепление. Ему навстречу шагнул командир.

– Кто захватил? – спросил Щур.

– Мы не знаем, – ответил командир оцепления, – Они не представились.

– Чего они добиваются?

– Внимания журналистов.

– А как насчёт требований?

– Они требуют ещё журналистов.

– Это уже кое-что. Есть ли ещё требования? Как насчёт отставки мэра, губернатора, президента? Или свободы для китов Гренландии?

– Про это они пока ничего не сказали. Наверное, журналистов ещё недостаточно.

Щур с ненавистью посмотрел на школу. Будь его воля – он бы взорвал её сейчас ко всем чертям, а на пресс-конференции сказал, что это сделали бестолковые террористы. Скандал всё равно уже случился, а так хотя бы мороки меньше будет.

Неужели они не могли захватить школу в другой, более спокойный день?

Тем временем внимание журналистов отвлёк на себя Моськин. Он, как и положено сыну юриста, знал, что сказать.

– Как вам удалось сбежать из захваченной террористами школы? – спросил бритый налысо корреспондент, похожий на колобка.

– А мы с самого начала на урок не пошли! – гордо сообщил сын юриста.

– Что вы можете сказать о нападавших?

– Да эти террористы вообще одурели! Сегодня вечером с Нидерландами играем! А они своим захватом весь телеэфир перегородили.

– Как вы думаете, к каким катастрофическим последствиям приведёт захват школы?

– Да всё рухнет, всё! Подумайте сами. Если школу не освободят до конца матча, то вся страна не будет знать, какой счёт!

4

Второе интервью шло по телефону, прямо из кабинета директора.

– Почему мы захватили школу? – долговязый задумался. – Я думаю, потому, что это проще всего. К тому же, здесь много детей. Чем больше заложников – тем лучше. Мы будем их убивать, а вы – показывать в прямом эфире. Договорились?

– У нас к вам… вопрос, – сказали в трубке, – Да, вопрос.

– Задавайте, – долговязый крутил пистолет на пальце.

– Скажите, вы сумасшедший?

Долговязый задумался. Потом крутанулся в кресле, аккуратно прицелился и выстрелил в окно.

Стекло разлетелось с задорным звоном. Осколки запрыгали на полу.

– Нет, – произнёс долговязый, – Пожалуй, нет. Я совершенно нормален. Вы читали Маркузе?

– Что?

– Маркузе. Это философ такой. Вы его знаете?

– К сожалению, нет. Он тоже участвует в захвате школы?

– Нет. Увы, нет. Он уже умер. Жалко, я бы взял его на дело. Захват школы требует… осмысления. Как будет время, обязательно почитайте. Так вот, о безумии. Я сначала тоже думал задействовать душевнобольных боевиков. Но потом разочаровался. Сумасшедшие люди не годятся для терроризма. И знаете почему?

Когда пауза затянулась на полминуты, с той стороны поняли, что это был вопрос.

– Мы… не знаем. Но очень хотим узнать. Пожалуйста, сообщите нам. Я уверен, наши зрители тоже хотят это узнать.

– Душевнобольные не годятся для хорошего терроризма, – произнёс долговязый, – потому что они слишком предсказуемы.

5

Этот обшитый светлой сосной зал для пресс-конференций отлично знаком всем, кто смотрит наши местные новости. Но на этот раз журналистов не допустили, а за круглым столом было много пустых кресел.

– Как вы думаете, что он скажет? – спросил Фрунин, главный по пресс-службе, – Это же просто неслыханно!

Пухлый, как груша, и всегда немного нервный Фрунин был интересен тем, что любой, даже тщательно пошитый костюм всегда сидел на нём плохо.

На председательском месте стоял телевизор. Там шёл прямой репортаж.

Человек в дымчатых очках молчал и неподвижно смотрел на экран. Казалось, что он вообще не в курсе, что к нему обращаются.

– Хватит! – не выдержал Фрунин. – Какая вам разница, что они там несут? Что мы скажем телезрителям – вот это важно. Как мы объясним то, что случилось?

– Как угодно, – ответил человек в дымчатых очках, – Прошу вас, замолчите.

– То есть они нас не слушают! Я правильно понял ваш намёк? Они не слушают и не желают нас слушать. Потому что они нам не верят. У нас скоро выборы губернатора, а они нам не верят. Вы понимаете, как это опасно?

– Они не будут нас слушать. Замолчите.

– Почему вы так уверены, что они не будут нас слушать?

Человек в дымчатых очках молчал.