Кель и Джил. Тайны древних

– Слышь? – Кель нервно дёрнулся. Смех как рукой сняло. – Старыя? Чуешь чаво?! – Орал он скрипучим, довольно потрёпанным из-за десятка миллиона слов, произнесённых в течение всей жизни, голосом.

Путешественники насторожились. Все с осуждением посмотрели на лекаря. Тот, вмиг ощутив нехилое давление на свою персону, изнутри сжался до размеров маленького комочка, поняв, что его оплошность может слишком дорого обойтись безобидным старикам. Теперь все дружно перевели взгляд на Освободителя.

Джинн, впервые за долгое время, остановившись, мрачно смотрел на пожилых любителей прогулок за грибами сверху-вниз, властно сложив руки на груди.

Кель судорожно сглотнул. Получилось слишком громко. На этот раз в глазах товарищей, помимо явного неодобрения, можно было прочитать: «Ты что творишь?!». И только Джил смотрела на незадачливого лекаря как на абсолютного идиота.

Старушка, не поворачиваясь, внимательно следя за дорогой у себя под ногами, ответила:

– Канешна, чую!

Настороженность друзей переросла в тревогу.

Кель не столько боялся за то, что ему может достаться от Освободителя за то, что это он их выдал, сколько опасался того, что Джинн может сделать с бедными стариками, и каким тяжким грузом это останется висеть у него на душе. Поняв, насколько эгоистично это звучит со стороны, юноша устыдился: «В итоге, я больше беспокоюсь за себя», – уныло заметил он.

А бабушка, тем временем, продолжала:

– Колени ломит! Вишь! Погода совсема испортилася! Старым но’хам покоя не даёть!

– Во-во! – Согласился дедушка. – Видать, к дождю!

– Видать-видать! – Вдруг, ни с чего передразнила его старушка. – Развидатькался тут! – И погрозила старику пальцем. – Мои-то колени ящо ни разу не подвадили-та! Точна тябе говорю – дожь будить! Во как! – Подтвердила предположения о погоде его спутница.

– А ведь эт точно! – Согласился дедуля.

И они, покачиваясь в такт друг другу, удалились, продолжив следовать по дороге своим путём.

Участники экспедиции облегчённо вздохнули и расслабились настолько, насколько позволяла ситуация.

Онан’Дэлл, поведя тем, что когда-то было его бровью, выдохнул, скорее по привычке, чем из реально нужды и поплыл дальше в нужном направлении, пузырь двинулся вслед за ним: «Да и выдохнул ли вообще?» – размышлял Кель.

Следующий, кто повстречался им на пути, смог в большей или меньшей степени пролить свет на ситуацию с загадочной маскировкой Освободителя.

На горизонте появилась полуразвалившаяся телега, запряженная пегой клячей, ведомая средней оборванности и уровнем личной гигиены мужичком, исполнявшим роль кучера. Тем не менее, его голову украшала совершенно новая, чистая шляпа с коротким козырьком.

Завидев её, Кель заговорщически потёр руки: «Интересно, как пузырь справиться с этим!» – ликовал он, ожидая увидеть в очередной раз увидеть проявление магии во всей её красе.

Но вопреки надеждам лекаря, Джинн продолжал невозмутимо плыть по воздуху, перемещая за собой пузырь.

И как только лошадь столкнулась с невидимой для самой себя стенкой, произошло неожиданное. Юноша затаил дыхание.

Внезапно, войдя в пузырь, кляча не испарилась, в отличие от того паренька, что путешественники встретили как только выбрались на дорогу, даже наоборот, поначалу исчезла только половина её морды, благодаря чему Келю удалось рассмотреть зубы, язык и кости её челюсти. С каждым шагом лошади и сантиметром, пройденным Джинном, друзьям открывалось всё больше и больше подробностей внутреннего мира тяглового животного. Невольно, лекарь принялся перечислять про себя всё увиденное изнутри: «Глаза, глотка, лёгкие, печень, селезёнка, почки и поджелудочная железа, кишечник, матка, мочевой пузырь, и всё это великолепие окружают мышцы, немного подкожного жирка, и-и-и…».

Заинтригованный, не досмотрев представления анатомического театра до конца, юноша обернулся, чтобы увидеть, что всё то, что только что промелькнуло у него перед глазами, в том же самом порядке появлялось с другой стороны пузыря. Причём сама лошадь не выглядела так, чтобы её хоть что-то побеспокоило или испугало.

С деревом, из которого была изготовлена телега, произошла абсолютно та же история – каждый сантиметр древесины, соприкоснувшись со стеной, исчезал с одной стороны и появлялся с другой, разделяя её надвое, позволяя путешественниками в разрезе рассмотреть устройство оглоблей и упряжей.

С колёсами же происходило кое-что поинтересней. Части деревянного ободка, заодно со спицами, прокручиваясь, появлялись то с одной стороны пузыря, то с другой, пока, наконец, не совершив несколько оборотов, окончательно не выползли из пространственной аномалии.