Кельтика

– Спасибо. Я просто хочу тебе напомнить, нас десятки тысяч против тысячи семисот. Если бы мы поедали внутренности тех, кого побеждаем, уже к обеду мы бы объелись македонской печенью! Почему стоим?

– Стратегия, – раздраженно бросил Бренн.

– Стратегия? – удивился Болджос.

– Почему они так откровенно показывают нам, что их совсем мало? А их тактика? Поют, опускают и поднимают копья, пугают, что порежут наших коней…

Болджос еще больше изумился:

– Разве это тактика, опускать копья и пугать?

– Они слишком откровенно это делают, дорогой друг Болджос. А это предполагает, что они что-то прячут от нас.

– А может, просто… Как сказать, чтобы не казаться грубым, дорогой друг Бренн? Может, просто они… действительно откровенны.

Бренн и Болджос уставились друг на друга.

– Я принимаю твои упреки, – согласился Бренн. – Но есть и еще кое-что. Не все обстоит на самом деле так, как кажется.

– Где-то я это уже слышал, – пробормотал Болджос.

Вдруг он вскинул голову и посмотрел на небо, его черный конь отступил, когда солидного веса седок переместился назад. Болджос сделал разворот на месте, продолжая смотреть вверх, затем снял свой островерхий шлем и расхохотался:

– Да! Ты прав. Какое безоблачное небо! Теперь я понимаю. Оно просто хочет ввести нас в заблуждение. Оно собирается свалиться нам на голову и застать врасплох! Прости, владыка, я должен скакать к своим солдатам, чтобы велеть им поднять щиты над головой!

Он поскакал легким галопом, выкрикивая на ходу оскорбления в адрес македонцев.

Бренн мрачно смотрел на врагов:

– Он, конечно, прав.

Оргеторикс громко рассмеялся:

– Что небо свалится нам на голову?

– Что мы должны двигаться вперед. Единственное, что я могу предположить: они прячут за фалангами колесницы или лучников. Они хорошо их спрятали. Если Болджос пересчитал македонцев, значит, он находился над ними и все равно ничего не увидел позади.

– Подозреваю, что Болджос просто шутил, – вмешался Акикорий с улыбкой. – Поймите меня правильно, я не ставлю под сомнение его храбрость, но подозреваю, что он может сосчитать только коней, которых крадет во время набегов. Это, конечно, немало, но не слишком много. Просто он хотел нас подбодрить. Перед нами не меньше трех раз по тысяче воинов.

– Да, думаю, ты прав.

– Тысяча семьсот или три тысячи – разница немалая, – осторожно заметил Оргеторикс. – И они перекрывают выход на равнину. А мы не дошли еще даже до Фермопил.

– К черту Фермопилы! – с сердцем воскликнул Бренн. – Один проход за один раз. Где этот чародей? Тот, что предупредил нас насчет дозорного…

– Он позади тебя.

Бренн тяжело повернулся в седле и посмотрел на меня. Когда он глянул сверху вниз на моего коня, тот вздрогнул, словно жестокие глаза этого человека так же пугали коней, как нередко пугали людей. Но даже очень могущественные люди бывают любопытны, а любопытство смягчает жестокость.

– Не видит ли твой взор, устремленный вдаль, еще воинов позади шеренги?

Я ответил просто:

– Да, там есть еще воины, но их немного. Они хотят, чтобы ты подумал, будто они ничего не скрывают, делая вид, что скрывают легион. Так они хотят смутить тебя. Кажется, им это удалось.

На миг лицо Бренна омрачилось, потом он успокоился и даже слегка улыбнулся. Он повернулся к Акикорию и что-то сказал, оба рассмеялись. Акикорий уехал, он направился прямо к головной части своей армии, где стояли его копейщики. Бренн отправил гонца к Болджосу на правый фланг. Колесницы, которые находились прямо позади нас, пришли в движение, они предчувствовали начало битвы. Бренн снова обернулся ко мне:

– Я хочу, чтобы ты покинул поле боя, нашел удобное место и наблюдал оттуда. И ты, Оргеторикс. Я хочу, чтобы вы остались живы. Я хочу снова отправить вас на юг вперед нас.

– Как прикажешь, – довольно мрачно ответил грек.

Мы поскакали вдоль линии войска, маневр довольно рискованный, если македонцы на самом деле прячут за рядами копейщиков лучников и несколько сотен конников. Но мы совсем недалеко отъехали от командного поста, когда из-за конников армии Болджоса, издавая пронзительный боевой клич, полный ярости, выскочила небольшая колесница с двумя длинногривыми конями и помчалась по долине в сторону склона, на котором македонцы, поджидая их, все тянули свою песню и опускали-поднимали копья.

Похоже, македонцы изумились не меньше самих кельтов неожиданной атаке этой всего лишь одной колесницей.

Оба участника шумной вылазки показались мне знакомыми: возничий, который отчаянно бил коней кнутом наклонившись вперед, оказался сухощавой женщиной. Тонкая зеленая жилетка оставляла руки открытыми, кожаные брюки были изрядно поношенными. Она раскрасила лицо черной краской, длинные волосы развевались на ветру. Она все подгоняла коней. Колесница доскакала до рядов македонцев, почти коснувшись их копий, потом резко повернула и понеслась вниз по склону.