Кельтика

Бренн уже подбирался к долинам, ведущим в Фессалию. Эти долины скорее всего хорошо охранялись. Я поскакал вместе с Оргеториксом к холму, на котором мы заметили блеск оружия и доспехов. Отряд налетчиков, который мы встретили у оракула, наверняка уже присоединился к основным силам.

— Ну вот, — задумчиво произнес грек. — Орда явилась сюда, чтобы разорить ту часть страны, которая должна быть для меня дороже жизни. А я внес свою лепту в этот поход. Я лазил по горам, разведывал дорогу для них. И я выполнил свою часть работы, указав им путь сюда. Я привел захватчиков прямо к воротам города. — Он заерзал в седле, темные глаза пристально следили за моей реакцией. — По-моему, ты очень многое знаешь обо всем, Мерлин. А знаешь ли ты, куда направляется орда?

— В Дельфы.

Он машинально кивнул, его не удивило, что я это знаю.

— Они сумеют пройти, может быть не все. Бренн верит, что его предки покоятся в этом оракуле, их похитили грабители еще в древние времена. Но я начинаю подозревать, что он просто выдумал эту красивую историю, чтобы оправдать разграбление святого места. Но самое печальное, я не нахожу в себе сочувствия ни к правым, ни к виноватым. Они все мне безразличны. Это святилище значило для меня больше, чем вся Греческая Земля, а я смотрел, как его разграбляют, и ничего не мог предпринять. Я мертвый внутри. И зачем я все это тебе рассказываю? Наверное, потому, что и ты мертвый внутри. Мы — мертвецы на живой земле. Это не наша земля. Или я ошибаюсь?

— Дело не в том, где мы находимся, а в том когда. Это не наше время.

Оргеторикс засмеялся:

— Ну-ну. Ты меня утешил, теперь я буду спать спокойно. Значит, не наше время? Пора поговорить. Давай перекусим. Завтра наша жизнь полностью изменится.

Его разнузданная банда начала проявлять признаки нетерпения, надоел им и Илькавар, теперь он сидел в одиночестве на краю лагеря. Наемники хотели поскорее присоединиться к основным силам. Хотя Бренн и пытался двигаться быстрее, огни их костров были еще далеко. Они думали о том, что у тех дальних костров пища была куда лучше, чем сушеное мясо, которое мы жевали здесь в горах, и они лучше защищены от ветра, чем мы.

— Я начинаю вспоминать тебя, — начал Оргеторикс.

Он лежал, подперев голову рукой, ему нравилось есть и разговаривать в таком положении. Он размахивал ножиком, когда говорил, им же отрезал кусочки жесткого мяса и быстро их проглатывал.

— Я помню два лица из тех времен. Оба смотрят на меня из-за толстых золотых прутьев. У одного большая черная борода и он кричит, у второго бороды нет вовсе, а на его лице отразилось страдание. Я никак не могу вспомнить слова, которые при этом говорились, но помню, что это были злые, пугающие слова, а еще мольбы. И жуткий запах крови, а потом нож впивается в меня.

И еще одна странность. Это случилось уже позднее. Я совершенно уверен, что это было на самом деле, хотя и помню не очень хорошо. Нас с Маленьким Сновидцем затащили в лодку. Маленький Сновидец — это мой брат. Море было неспокойно, женщина в темном капюшоне выкрикивала приказания вооруженному мужчине, который греб изо всех сил, пот заливал его лицо. Парус порвался и хлопал на ветру, от него уже не было никакой пользы, тогда мы сошли на берег. Тот же мужчина схватил меня и отнес в пещеру. Маленький Сновидец кричал. Женщина шагала по пещере взад-вперед и произносила какие-то заклинания на непонятном языке, а снаружи бушевал шторм. Мне даже вспоминать страшно, как вода ворвалась в пещеру, бросалась на нас, пытаясь утащить в море.

Мой младший брат плакал, а я дрожал от страха. Какая-то сила на нас злилась, видимо Посейдон. Мы попали в немилость к богам, и сомнений в том быть не могло. Наконец волны начали отступать, женщина обняла нас и велела ложиться спать. Я прекрасно помню ее слова: «Вы ляжете спать мальчиками, а проснетесь мужчинами и будете заботиться друг о друге, и о вас будут заботиться».

Оргеторикс молча смотрел на огонь, потом убрал ножик, встал и пошел к дереву, которое цеплялось за скалу тремя крючковатыми корнями. Вдали ночь прорезали крошечные огоньки многочисленных костров.

— Тем человеком с лицом полным страдания был ты, Мерлин, — не глядя на меня, сказал он. — Теперь я вспомнил. А человек с бородой…

— Да, — подтвердил я еще не сказанные слова. — Твой отец.

Я тоже встал и подошел к нему. Его руки были скрещены на груди, он смотрел вниз на извилистую тропинку, которая приведет нас к ближайшей горе прямо в расположение армии.

— Гнилая Кость. Страшное имя для человека. Он предал свою семью. Он обрек нас с Маленьким Сновидцем на изгнание.

Я молчал. У ненависти и гнева есть свой запах. Оргеторикс многого не знал, но ненависть к Ясону переполняла его сердце, а я не был готов освободить его от нее.

Он тяжело вздохнул и повернулся ко мне:

— Как мне кажется, та женщина в пещере и была моей матерью. Только почему она говорила на непонятном языке? Не представляю.

— Медея.

— Из Колхиды.

— Это другая страна. Там говорят на другом, более древнем языке.