Кельтские мифы. От короля Артура и Дейрдре до фейри и друидов

Мощная мифологическая традиция в Ульстерском цикле связана с богинями войны. Сами они не принимают участия в битвах, но вмешиваются в ход событий, вызывая напряженность между противоборствующими силами, провоцируя кровопролитие, и – вероятно, самое зловещее их свойство – в виде воронов клюют трупы павших на поле боя. Эти темные божества были озабочены прежде всего смертью, но также демонстрировали сексуальную ненасытность, пытались соблазнить молодых героев, например Кухулина, как мы уже видели (см. Прикосновение богов: Кухулин и сверхъестественное).

Рис. 47. Каменный рельеф железного века: человек-птица из долины Камоника (Италия). Шаманская практика ношения крыльев с перьями восходит к периоду свыше 5000 лет назад

Две основные боевые фурии – это Бадб и Морриган. До некоторой степени их личности сливались. У каждой из них была способность к многослойному изменению формы: от молодой девы до старухи, от одной до трех одновременно и от женщины до ворона или вороны. Эти предсказательницы несвоевременной и насильственной смерти могли стирать визуальные границы пола: иногда они представали не просто в виде старухи, а как древние бородатые ведьмы. И тогда было затруднительно понять, мужское или женское начало они выражают. Связь между вороном/вороной и мертвыми очевидна: черные птицы-падальщики не делали различия между животными и людьми. Должно быть, эти птицы были частыми и первыми посетителями мест массовых убийств. Их сгорбленные силуэты, клювы, выдирающие куски мертвой плоти воинов, напоминали людям злобных старух. Стирание границы между птицей и ведьмой усиливалось хриплым, но похожим на человеческий голосом ворона, а также способностью птицы имитировать человеческую речь.

Любопытным археологическим явлением позднего железного века на юге Британии является неоднократное ритуальное захоронение костей воронов. Давно известно, что люди, построившие городища в Уэссексе, выкапывали глубокие зерновые ямы для хранения семян в течение зимы, но впоследствии эти ямы аккуратно очищались и заполнялись останками людей и животных. Их не сбрасывали туда как мусор, а складывали целые тела или фрагменты тел людей и животных в определенном порядке. Животные там были почти исключительно домашние, за исключением воронов; причем процент этих птиц среди других видов в погребениях был гораздо выше, чем в природе.

Рис. 48. Каменный рельеф с изображением лесного божества с собакой, палицей и открытой сумой, на плечах у которого сидят вороны, из Му, Бургундия (Франция)

Такая традиция – размещение воронов в ямах наряду с обычными конями, собаками и овцами – требует объяснения. Возможно, как и в более поздних мифах, эти птицы были символами смерти и войны. Но существует предположение, что останки воронов присутствовали в захоронениях, потому что их перья использовались для украшения ритуальных головных уборов жрецов или шаманов. Переодевание в костюмы животных, в том числе использование рогов и перьев, возможно, играло важную роль в религиозных церемониях.

Если в скандинавском материале изображены «подлинные» полулюди-полуживотные, люди-птицы из долины Камоника (Италия) представляют собой менее двусмысленные изображения: мы видим обычных мужчин и женщин в костюмах птиц. В римской Галлии люди-птицы изображались не как слитные формы человеко-птицы, а только как хранители птиц. Скульптура из Му (Бургундия) представляет образ лесного божества, хранителя леса: у него желуди, посох и нож для подрезки ветвей, его сопровождают гончая и две птицы с солидными клювами, похожие на воронов: они сидят у него на плечах и обращены к его лицу – возможно, что-то говорят ему.

Труды любви: Килхух и Олвен

Тут юноша залился краской, и внезапно любовь к этой деве проникла во все его члены, хотя он никогда не видел ее. И, заметив это, отец спросил его: «Что с тобой, сын мой? Что тебя опечалило?» – «Моя мачеха предсказала мне, что я не женюсь ни на ком, кроме Олвен, дочери Повелителя Великанов». – «Что ж, сын мой, ничего трудного в этом нет, – сказал ему отец. – Ведь в родне у тебя сам Артур. Иди к нему и принеси прядь своих волос ему в дар»[52].

Килхух и Олвен