Кемаль Ататюрк

Кемаль:«Я точно сам не знаю». И генерал положил руку на карту, прежде чем дать уклончивый ответ. Джевад-паша, начальник Генерального штаба, присоединившийся к собеседникам, поспешил на помощь Кемалю: «Регион не так важен. Генерал будет, естественно, командовать армией, находящейся там. Впрочем, что касается армии, то от нее мало что осталось…»

Согласно декрету о назначении в распоряжение Кемаля переходят два армейских корпуса: 3-й, состоящий из двух дивизий, и 9-й — из четырех дивизий под командованием Карабекира; под его ответственность подпадают гражданская и военная власти вилайетов Самсуна, Трабзона, Эрзурума, Сиваса и Вана; наконец, военные власти вилайетов Диярбакыра, Битлиса, Хлата, Анкары и Кастамону тоже оказываются в его подчинении. Кемаль становится главной властью на трети территории Анатолии.

Кемаль и Джеват вместе покидают великого визиря. Начальник Генерального штаба по пути спрашивает друга:

— Сделаешь ли ты что-нибудь, Кемаль?

— Да, мой генерал, я сделаю что-нибудь…

Сделать что-нибудь? Если верить Юнусу Нади, сидевшему в тюрьме в одной камере с Фетхи, Кемаль якобы был более конкретен и откровенен со старым другом: «Я отправляюсь в Анатолию, получив должность военного инспектора, наделенного широкими полномочиями. Я думаю, что нашел наиболее подходящий повод, чтобы поехать в Анатолию. Правительство и дворец совершенно пренебрегают мною, и англичане еще не проинформированы…» И Фетхи признается Нади: «Паша отправляется в Самсун; ему понадобится три дня на дорогу. Пройдут эти три дня, а остальное будет зависеть от воли Аллаха!» Во время другой откровенной беседы Фетхи уточнил, что значит «остальное»: «Он принял решение; он говорит, что не вернется сюда, пока не урегулирует проблемы, и он абсолютно уверен, что сможет их урегулировать. Он тщательно проанализировал все возможности и нашел пути решения всех проблем… Он уже решил, что откажется от всех своих званий и должностей, чтобы встать во главе национального революционного движения, которое он создаст… Он хочет подчинить своему влиянию государства Антанты, Блистательную Порту, дворец и Стамбул… Он будет использовать всё возможное, чтобы избежать расчленения страны».

Таким образом, в воспоминаниях Нади «что-нибудь» в разговоре Кемаля с Джеватом превращается в настоящий план. Мемуары Нади были опубликованы в 1955 году — не изменила ли ему память? Али Фетхи в своих «Мемуарах», опубликованных только в 1980 году, после его смерти, не говорит ни слова о каком-либо плане, разработанном Кемалем перед отъездом в Анатолию. Как вспоминает Фетхи, 14 мая Кемаль посетил его в тюрьме и заявил: «У меня будет возможность вступить в контакт с гражданскими властями и отдавать им распоряжения, какие считаю необходимыми… Не грусти! Мы не собираемся оставаться в подобной ситуации и бросать родину в таком положении. Много раз в своей истории наша нация с успехом преодолевала подобные кризисы». Это далеко от легенды, рассказанной Нади.

Перед отъездом из Стамбула Кемаль был принят султаном.

Четырнадцать лет спустя президент Турецкой Республики с карандашом в руке графически изобразит знаменательную встречу. Он начертил прямоугольник, изображающий салон, где проходила встреча, вверху нарисовал красный круг — это место, где сидел Вахидеддин; из окна султану открывался вид на гавань, где стоял флот союзников, угрожая его дворцу. Перед красным кругом Кемаль поставит красную точку, а рядом с ней напишет «moi»(«я» — фр.).

«Генерал, вы уже многое сделали для страны. Ваши подвиги включены в эту книгу. — Султан показал книгу истории страны, которую он только что завершил. — Забудьте об этом! То, что предстоит вам сделать теперь, намного важнее. Паша! Вы можете спасти страну…» Идея была ясна. Вахидеддин, подаривший Кемалю золотые часы со своей монограммой, отправлял в Анатолию генерала, способного укрепить имперскую власть, его власть. Кемаль ответил по-военному: «Я благодарен вам за вашу благосклонность и ваше доверие. Я заверяю вас, что успешно справлюсь с поручением».

Вахидеддин и Кемаль больше не увидятся никогда. Особые отношения двух мужчин, одинаково независимых по характеру. Можно ли вообразить Людовика XVI и Робеспьера или Николая II и Ленина, установивших доверительные отношения, какие были между Кемалем и Вахидеддином? Тем не менее в решающую минуту выбора дружба исчезнет и, по воле Кемаля, Вахидеддин станет последним османским султаном.

Сердце падишаха трепещет