Кембриджский затворник

Он вспомнил, как скованно чувствовал себя, сидя в тот раз напротив нее за обеденным столом, при свечах, создающих интимную обстановку. Все его тело тогда ныло от желания. Как, впрочем, и сейчас.

Они ели курицу с рисом и лапшу под соусом, запивая острую пищу холодным вином. Потом были финики и виноград, который Фрэн отщипывала по одной ягодке от грозди, а Сэм смотрел на ее руки, не отрывая глаз. И ей нравилось, что он смотрит. Хотя она, конечно, не показывала виду.

Фрэн понимала, что происходит. Она влюблялась — тонула все глубже и глубже. И понимала, что выбрала самого неподходящего кандидата для глубокой привязанности, если принимать во внимание обстоятельства, которые привели ее сюда. Сэм хотел доказать, что он хороший парень, и у него неплохо получается. Боже мой, почему жизнь обязательно должна быть такой сложной?!!

Сэм пил больше, чем обычно, надеясь, что вино послужит отличным снотворным. Сегодня надо обязательно выспаться. Он обратил внимание, что Фрэн пьет почти столько же.

— Откроем еще одну? — спросил он.

Фрэн боролась с искушением. Но все-таки взяла себя в руки:

— Лучше не надо! Не хочу встретить гостей головной болью.

Хотя это, конечно, не настоящая причина. Настоящая заключалась в том, что она боялась оказаться в его объятиях.

Она наблюдала, как он медленно слизывает с нижней губы виноградный сок. Сеанс сексуальности!

Он делает это специально или подсознательно? Длинные, красивые пальцы отрывают сочную ягоду от грозди, он не спеша надкусывает се, прикрыв глаза. Белые зубы впиваются в сочную плоть. Невозможно! Как получилось, что он околдовал се?

Фрэн выпрямилась на стуле, выгнула спину. Мол, мы тоже кое-что умеем. Потом немного прокашлялась, как докладчик перед выступлением.

— Почему вы решили стать литературным агентом? — спросила она.

Сэм хитро улыбнулся, понимая ее состояние:

— Я думаю, потому, что мне нравится писать.

— Тогда почему же…

— …не стал писателем? — Он хотел положить виноградину в рот, но передумал. — Я был писателем. Сочинил шесть романов.

— Шесть! — воскликнула Фрэн. — И они были опубликованы?

Он состроил такую гримасу, что Фрэн стоило большого труда не рассмеяться.

— Я так привык, чтоб меня обожали, боготворили… Реализм — это не по мне. Да, они опубликованы. Все шесть.

— И что же? Плохо продавались?

— Вы, Фрэнсис, знаете, как укусить, чтобы было больно. В самое уязвимое место. У вас очень острые зубки… Да, находились люди, которые покупали мои книги, но их было не так много, как хотелось бы. Мне казалось, что мои книги — стоящие, но… Чтобы не заниматься пустым делом, я решил посвятить себя более перспективному занятию. Поэтому сейчас я продвигаю тех писателей, в будущее которых верю. С пользой для себя.

Фрэн вспомнила кипы рукописей в его кабинете. Сколько времени нужно, чтобы одолеть все это!

— Должно быть, трудная работа?

— Ну, не такая трудная, как работа шахтера, например.

— Скучная?

— Да, довольно скучная. — Чтобы чем-то занять руки, он стал складывать пустые коробки и обертки на поднос. — Но такая жизнь мне нравится.

— А как же дети?

— Что — дети? — удивился Сэм.

— Вы никогда не хотели завести… детей?

Он пристально, прищурив глаза, посмотрел на нее.

— Это что, предложение?

Это прозвучало так неожиданно, что Фрэн непроизвольно вскочила на ноги. Не сказав ни слова, она быстрым шагом вышла из комнаты.

Сэм глубоко вздохнул.

Уже в одиночестве.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующий день в три часа дня прибыла мать Сэма в сопровождении двух дочерей. Водитель-таксист подъехал на такой скорости, что гравий летел из-под колес. Комикадзе какой-то, подумала Фрэн.

Она стояла в холле, а Сэм стремглав выскочил из дома и, не успела еще машина остановиться, распахнул переднюю дверцу. На заднем сиденье виднелась очаровательная рыженькая головка.

— Привет, Сэм! — закричала красавица. — Поцелуй быстрее свою сестренку!

Сэм посмотрел на водителя.

— Вам не кажется, что вы ездите слишком быстро?

— Извини, парень, — ответил тот, выразительно скосив глаза.

— Это я его просила, — раздалось с переднего сиденья. — Иначе он не получил бы на чай. Так что, Сэм, убери эту свою противную гримасу с лица!

Сэма расплылся в такой милой, доброжелательной улыбке, какой Фрэн у него еще не видела. У нее стало хорошо, тепло на душе.

— Мама! — упрекнул он ее. — Ты до сих пор катаешься с ветерком?

Рыженькая красотка в это время выбиралась из машины, демонстрируя длинные, как у топ-модели, ч красивые ноги.

— Честно говоря, я предлагала им, что сама сяду за руль, вместо того, чтобы тащиться сюда на поезде. Но они, конечно, отказались. Сказали, что не успели повторно застраховать свою жизнь, поэтому довериться мне еще не готовы.

— Слава богу! — вздохнул Сэм.

— Это, наверное, потому, что я актриса, честное слово! Почему все с таким предубеждением относятся к актрисам?

— Точно! — поддержала ее мать. — Я с этим сама много раз сталкивалась. Актрисы почему-то считаются легкомысленными и ненадежными созданиями. Помоги мне выбраться из машины, сынок.

Сэм нежно посмотрел на мать, подавая ей руку.