Кембрия. Трилогия (СИ)

– Может, и не был бы щепетильным, – вздохнул капитан расшивы, – да получил дорогой урок насчет дотошности в отношениях с людьми.

– С сидами, – поправил Монтови.

Капитан–погорелец помотал головой.

– Нет, приятель. С людьми. Если ты не научишься считать Немайн человеком, рано или поздно тебе придется искать не только новую службу, но и новую страну для жительства. Она странная, очень – но с людьми старается вести себя по–людски…

О том, что получается не всегда, промолчал. Умный поймет. От погони хранительница правды отказалась – ладно. Пообещала бы отплатить поджигателям по–свойски, все бы поняли. Но нет. Простила, а угрозу направила тем, кто, по обычаю, в стороне.

В голове словно щелкнуло. В стороне – по обычаю. А по правде? Кто уважаемого на реке человека на сиду науськал? Кто решил во время войны развлечь холмы охотой братьев – на брата? Монтови говорят: сделал тот, кому выгодно. Немайн и назвала – получивших выгоду. Что до отступления от обычая, так если бы он всегда совпадал с правдой, не нужны были бы ни писаные законы, ни императоры, короли да хранительницы.

Мервин довольно потер руки – оказывается, и он кое–чего сообразить может. Вернулся к заботам, благо, стройка их подкидывает во множестве. Изменения, изображенные на подобиях, означают – прежняя расшива превратится в совсем иной корабль. Парень–ведьмак разобрался в смысле переделок первым.

– Борт высокий, сильно завален внутрь. Вместо колес – шверты, мачты высокие, с реями. Сдается мне, не судьба нам больше по реке ходить.

Девицы удивились.

– А что, по земле будем ползать?

– Или летать по воздуху?

Говорили совершенно серьезно. От сиды можно ждать и не такого!

– По воде, но не по реке, – улыбнулся тот, кто, наконец, снова стал капитаном в полном смысле слова, – Несмотря на недостроенный корабль, хранительница правды нам снова верит. Готовьтесь повидать мир. Нас ждет океан!

Триада четвертая

1

В «Голове» – перемены, для семьи чуточку грустные: Эйра уехала. На той же яхте, что привезла пиленые доски для перестройки расшивы в когг – и Луковку. Анна прислала пространный отчет, из которого следовало одно: ей не выбраться. Слишком много забот. Зато ученице магистра оффиций следует сделать начальству доклад, который ни коже, ни доске не доверить. Глэдис вышла, вместе с дочерьми, что от дел сумели оторваться, провожать–встречать. Сердце кольнула ревность, когда приблудница аннонская повисла у дочери на шее, причем не у ушастой.

– Прости меня, Эйра–ригдамна! Я тебя вредной числила, минуты числила, когда Немайн тобой, не мной занята. Но без тебя пусто! Без тебя грустно! Без тебя никак нельзя!

– А Немайн? – спросила Эйра.

Та, о которой речь, глаза распахнула пошире да уши расправила. Внимает.

– Как я могу быть без Немайн? Как могу быть не рядом? Но видеть ее глазами и слышать ушами – счастье! Здравствуй, Немайн! Я это ты.

Поклоны, обнимки, рев на троих. Фигурка в белом церемониальном платье, машущая с кормы – аж пока ветер и течение не уносят яхту за поворот. После этого приходится выделить совещательную комнату – небольшую, на троих – и оставить там дочь, ее жрицу и будущего зятя. Эйлет сунулась было к двери, но жених ее придержал.

– Должность, – сказал, – извини. Мы… ох, боюсь, долго проговорим. Но потом я снова весь твой.

Торопливо поцеловал в щеку. Вот как далеко могут позволить себе зайти два человека, убивших не по одному врагу, вошедшие в песни и легенды. Что позволено крестьянам – бык телочку проверил, будет ли приплод, чего тут такого? – не дано великим. На них страна смотрит пуще, чем на королей! После того, как римлянин официально, перед городом и девятью королями сделал предложение, а Глэдис позволила не достигшей двадцати лет героине согласиться, бой на мосту превратился в одну из трех великих легенд о любви. Эмилий с Эйлет – Тристан и Изольда сейчас. Барды поют… а Глэдис страшно. У таких историй не бывает счастливого конца. Хорошо, если судьбе хватит иссохшей левой руки, да не верится. Разве Немайн сестру длинным ухом прикроет! Может, уже и прикрыла. Может, этого прикрытия и не хватило – Дэффиду.

Стукнули два засова – обеих дверей. Тишина. Тоже Немайн придумала: через одну проще прослушать, зато если две, да обитые войлоком… В общем, обсуждать тайные дела серьезные люди ходят в «Голову». Лучшее место, разве что на королевском подворье не хуже… Глэдис смахнула слезу.

– Мама ты что? Хорошо все.

У Эйлет левый рукав так ловко привязан, что кажется – руку за спину заложила. Как Немайн, когда показывает приемы для одноруких – повернется боком, ловко, словно именно так и нужно драться, а левая рука вовсе не нужна. Правой хватает и на атаку, и на защиту. Глэдис шагнула к дочери, дернула узел… Эйлет повела плечом, скрывающий иссыхающую кисть рукав заколыхался.

– Мам, так некрасиво! Болтается!

– Ну и что? Зато видно, что ты свою долю горестей получила. А то вдруг судьба добавит?