Кембрийский период

— То есть как не рифмую? — удивился Харальд. — Еще как рифмую. Хотя это и не обязательно, главное — размер и смысл, но я начитаю каждую строку с одного звука. А если получится, то с двух или трех одинаковых. Потом — но это у меня не всегда получается — я стараюсь вставить одинаковые звуки и в середине строки, на равно удаленных от начала строки слогах. Или на конце строк. Это тоже здорово! А ваши, валлийские поэты, обычно поступают наоборот — рифмуют сначала концы строк, а потом, если получится, середину и начало. И размеры у вас другие…

— Ясно. Интересно.

— Слушай, а что ты за ведьма, если поэзии не знаешь? Хульного нида сложить не можешь?

Анна сначала хотела сказать гадость. Но настроение оставалось солнечным, несмотря на дождь, отчаянно барабанящий по крыше.

— Была травная. А теперь и вовсе не ведьма. Ведьму отец Дионисий не одобрит, а я добрая христианка. Как Немайн. А по ремеслу — сама не знаю. Сиду спрашивала, та в ответ своими холмовыми словами сыплет и латинскими. Но лекаркой осталась.

— Эй, расступитесь! Нечего тут толкаться! — Молоденький рыцарь, пурпурной плед аж реет за спиной от быстрого шага. Вот нахал. Простые солдаты — и те повежливее. Вечера ждут.

— А ты кто такой? Кроме родичей велено пускать только короля. Не родичей короля, а родичей сиды. Жди до вечера, сэр.

— А я и есть от короля. С его словом.

— Передай через нас. У нас память хорошая, перескажем точно, сэр, — предложил Эгиль. Харальд закатил глаза. Видимо, вдохновился и искал рифму.

Рыцарь оглянулся, ища помощи позади. Спереди было глухо — бородатые язычники выглядели точно на кеннинг "скалы фиордов". И пусть он уложил троих таких их лука — тут, нос к носу, рыцарь вовсе не чувствовал себя сильнее. И начал понимать: выйти в ближний бой против такого — подвиг. Ему, мужчине и рыцарю короля. А крохотная сида не побоялась. И богиней ее звать преосвященный Дионисий не велит. Но король поручил — передать лично… Взгляд зацепился за ведьму. Бывшую, по ее словам. Может, выручит? Раз сида теперь добрая христианка…

— Леди Анна… — неуверенно начал рыцарь, — ты ученица Немайн, тебя пропустят… Скажи ей, что я прошу меня пропустить, чтобы я мог передать слово короля.

Леди Анна. А раньше была — "Эй, ведьма!". Сколько ни лечи. Даже если усы не отросли и молоко не обсохло. Даже видя, как вождь клана с этой ведьмой при встрече кланяется. Почему-то когда человек становится рыцарем, он начинает вести себя совсем не так, как воины клана. И часто снова становится вежливым, выйдя на покой. Положено им ведьм презирать — а то и бороться с ними. А ученица сиды… сиятельная.

— Сиятельная Анна.

— Что?

— Меня правильно называть нужно — сиятельная Анна. А мою наставницу… — Тут пришлось задуматься, вспоминая, как Немайн титуловал отец Адриан. Или, точнее, батюшка Адриан.

Рыцарь терпеливо — и такое бывает! — ждал. В голове прыгали похожие, очень похожие, но неправильные слова. Не то, не то… А вот и оно!

— Великолепная! Великолепная Немайн. А «леди» мы для тех, кому господа, — для слуг да младших родственников. Ну и для остальных, пожалуй, если разговор не по делу, а о погоде или вроде того. Запомнил? Повтори.

— Запомнил. Великолепная Немайн.

— Отлично. Если наставница согласится тебя выслушать — позову.

И проплыла в приоткрытую норманном дверь.

— У меня утро доброе, а у тебя? — спросила с ходу. Прежде чем осознала, что вошла куда-то не туда. Точнее, в крепко переменившееся туда. Огляделась. И села на один из установленных вдоль стены ларей.

Немайн сидела рядом с колыбелькой, за столиком. Чертила, на треть сложившись, став еще меньше и беззащитней. Точным рукам не требовались линейка и циркуль. Увидела ученицу — перо дрогнуло. Наставница зашипела как змея, которой на хвост наступили. Ну да, теперь смывать кляксу.

— Ты неожиданно.

— Зато за дверью полно ожиданных, твоя гвардия еле сдерживает…

— Ой.

И потянулась за новым пером.

— И среди ожиданного посланец от короля, — порадовала ученица. — К тебе. Позвать?

— Зови…

Рыцарь оказался тот самый, что получил вторую охранную грамоту. Как это было давно… Но краснеть за два месяца не разучился.

— Великолепная Немайн, я несу тебе послание от моего короля. Гулидиен, король всего Диведа, просит благородную деву Немайн ап Дэффид ап Ллиувеллин навестить его для разговора в его доме до заката. Это собственные слова короля, и я их точно передал.

— Благодарю тебя, добрый сэр, и не задерживаю.

Анна слегка улыбнулась, хотя хотелось, как девчонке, хихикать в кулак. Сида продолжила ее линию ненавязчивого хамства. По обычаю, полагалось бы поговорить ласково да предложить стол и кров. Пусть человек всего три шага сделал — он гонец короля да целый рыцарь при исполнении.

Впрочем, тот и рад был ноги унести. Хотя бы потому, что иначе пришлось бы ему из вежества присесть на пятки, как древнему герою. Анна пробовала — неудобно. Видимо, у людей, привыкших к скамьям и стульям, кости, жилы да суставы другие. Немайн-то ничего.