Кемер в объятиях ночи

Вот такое получилось приключение. А ведь им изначально не советовали идти Аденским заливом — ведь известные пиратские воды — однако не обходить же Африку вокруг. И они решили рискнуть. Движение в проливе было очень интенсивное, однако, прилепиться на медленной яхте за танкером или сухогрузу на хвост не получалось. Да и самих могли принять за пиратов и жахнуть чем-нибудь вроде звуковой пушки. И это в лучшем случае. Пассажирские лайнеры вообще шли со скоростью узлов двадцать, не меньше — проскакивали мимо — не прицепишься. Баб-эль-Мандебский пролив (в переводе с арабского — Ворота скорби) прошли спокойно. Там к тому же оказался суперский дайвинг — огромное число затонувших кораблей, однако потом начались приключения. Что ж, так стояли когда-то моряки прошлого, сжимая в руках шпаги и топоры и дуя на фитили мушкетов, когда к борту их судна подходил пиратский корабль.

В статье «Закон и Экономика Пиратской Организации» (The Law and Economics of Pirate Organization), опубликованной в Интернете, некий исследователь Лисон пишет: «Пираты известны своей жестокостью, безалаберностью и жадностью. Однако реальность была несколько иной. Пираты были высокоорганизованными преступниками, кардинально отличающимися от психопатов, которых описывают писатели и кинематографисты».

Может быть, когда-то так и было, но в наше время это чистые бандиты. Могли ведь просто убить на месте. Всем известна история, когда в ноябре 1998 года в Тайваньском проливе был захвачен китайский сухогруз «Чунг сон». Пираты тогда обезглавили всех 23 членов команды, а тела выкинули за борт. Сам же корабль продали сингапурскому бизнесмену за 300 тысяч долларов.

Маковка после того приключения стоял исключительно за радикальный подход.

— А по мне их надо убивать прямо в море. А иначе они подумают: с этим не получилось — не догнали, пойдем других ловить и грабить. А ведь испокон веков закон был один: пират подлежит уничтожению. Раньше так всегда и делали. Хуйнуть по ним из гранатомета или с самолета ракетой. И летчикам тренировка и людям польза. Говорят, китайцы, если ловят пиратов, сразу их расстреливают, а потом выбрасывают за борт — акулам. Якобы поэтому в Южно-Китайском море пиратов почти нет. Конечно, самый простой и политкорректный вариант тогда был: отдать яхту, сохранить жизнь, посидеть какое-то время в тюрьме, дать себя избить, потрепать нервы родственникам, чтобы те собирали выкуп, значит, влезть в безумные долги (за просто так никто не даст — разве что в долг — кому есть до тебя дело?), и все чему нас учили, все наши понятия — все пошло бы прахом — скажи, смог бы ты дальше жить нормально? Смог бы я с тобой теперь так вот разговаривать? Есть вещи, которые делать ни за что нельзя, иначе — в тебе что-то сломается, и ты дальше все равно не сможешь жить, станешь другим, будешь пресмыкаться. Некоторые поступки опускают человека на всю жизнь. Представляешь, какой-то черный бандюган с оружием в руках будет тебя бить и приказывать тебе. Для бывших боевых пловцов это было невозможно, как невозможно для омоновца, чтобы его зашпыняла шпана. Есть важные стержневые принципы, с потерей которых даже сама жизнь теряет смысл. Кроме того, пират — исторически существо вне закона. Его место — в петле на рее и в кандалах на галерах. Все века почиталось за честь убить пирата. Интересно, что я увидел в их черных глазах изумление: мол, кто-то еще смеет оказывать сопротивление! Вот он уже идет на дно и еще удивляется…

Следующий день был понедельник, а по понедельникам с раннего утра в Бельдиби приезжал базар: длинная череда прилавков под тентами с разнообразными товарами, как с продуктами, так и с тряпьем. Машке тут же захотелось махровый банный халат. Долго выбирали. Когда проверили, то оказалось, что он упакован без пояса. Продавец был явно недоволен претензией, но пояс взял от другого халата. Машка этим происшествием была очень горда: «Меня не надуешь!» Себе Григорьев купил сразу две пары джинсов.