Кен

И вдруг он толкнул Ксению к самому краю.

— Господи! — вскрикнула она.

— Его нет, — очень спокойно сказал Герман.

— Герман!

— Его тоже сейчас не будет.

— Но я-то здесь при чем?!

— Я всегда хотел сделать для тебя что-то хорошее. Давай, тебе ведь тоже это все надоело.

— Нет!

— Это просто страх, Черри. Но это не больно.

Герман обнял ее и прижал к себе. Очень ласково.

Ксения почувствовала его теплое, сильное плечо в черной коже.

5: 5

«А может быть?..» — подумала она. И все вдруг стало очень просто. Какая разница, когда? За что она цепляется, когда ничего уже не осталось? За Лидушу? Но она ей никто! Ни сестра, ни родственница, ни даже близкая подруга. Ведь кроме Германа ничего больше нет, а он сейчас уходит. Ему назад нельзя. Он должен остаться свободным.

Ксения зажмурилась.

— Готова? — спросил Герман.

— Да.

— Прыгаем.

Он почему-то не дошел до края одного шага. Ксения подумала, что обрушившийся грохот — это ад, в котором она должна была оказаться сразу после смерти. Только почему не было полета? Сразу смерть. Герман, во всяком случае, умер. Ксения упала вместе с ним, потому что изо всех сил держалась за его плечо. Только упала не вниз, на асфальт, а на холодную, скользкую крышу. И открыла глаза. Следователь стоял совсем близко, с пистолетом в руке и отчего-то морщился. Ксении показалось, что он тоже хочет заплакать.

— Борис Витальевич?! Зачем?!

6: 5

А потом вдруг с языка сорвалось совсем глупое:

— Вас же с работы уволят!

— Она была на юге, — сказал следователь обреченно.

— Ну и что?! — В ушах у Ксении все еще стоял этот ужасный грохот. Она почти кричала.

— В Сочи.

— Ну и что?!

— Они же могли там…

— Не обязательно же!

— Могли. У нее кольцо пропало. Дорогое. Говорит, потеряла.

— Но может быть, она и на самом деле потеряла!!!

И Ксения заревела, потому что даже в темноте было видно, как из тела Германа натекает большая лужа крови. За эти дни она видела столько мертвецов, что поняла сразу: он умер.

— Боже мой, ну зачем!

— Он тебя с крыши хотел столкнуть, — устало сказал следователь.

— Неправда! Он и сам хотел прыгнуть! Сам!

— Откуда ты знаешь? Отойди подальше от края.

— Да, может, мне туда и хочется?!

Ксения приподнялась с холодной крыши, оторвавшись от Германа, и почувствовала, как следователь схватил ее за плечо:

— Не дури.

— Но дальше же ничего нет!

— А ты откуда знаешь?

— Отпустите меня!

— Отпустить? Давай!

Пальцы разжались, и Ксения почувствовала, что он ее даже подтолкнул. И она попятилась, потому что поняла: одной страшно. Даже в смерти одной страшно. А она дуреха и трусиха. И придется жить дальше.

— Все? — спросил ее следователь.

— Да.

— Тогда пойдем вниз.

— А он? — кивнула Ксения на тело Германа.

— Я позвоню.

— Что мне сказать, чтобы вам ничего не было?

— А откуда ты знаешь, что я хочу, чтобы мне ничего не было? Я как раз хочу, чтобы мне было.

…Потом Ксения пила горячий кофе и думала о том, что там, внизу, должно быть, холодно. И что ей, кажется, снова повезло.

— Откуда вы здесь? — наконец спросила она.

— Оперативник из Сочи приехал. Герман Вард там женщину убил. Не доказано с точностью, но я уверен, что он, больше некому. Удар похож. И мотив. Она заявила в милицию о пропаже своих драгоценностей. И я подумал, что деваться ему некуда кроме как сюда. В душе что-то поднялось… Злое. Как подумаю про Машку, про эти Сочи…

— Это звягинский пистолет, да? Вы его сегодня рукой все время в столе искали.

— Не могу. Ничего не могу с собой сделать. Так хотелось его убить. Какой я к черту теперь законник? Я просто человек. Такая же мразь, как оказалось…

— Он все равно не хотел жить.

— Да, но это ему решать, Черри. Только ему, а не кому-то другому. Ты меня поняла?

Ксения кивнула и отхлебнула еще один глоток горячего кофе…

Сет и матч-бол 1: 5

На следующий день она забирала из больницы Лидушу. Та немного повеселела и даже в такси все время спрашивала:

— Правда, что мы справимся, правда?

— Да, конечно, — отвечала Ксения, но еще чувствовала в душе поднятую этой безумной ночью муть. У нее еще не появилось желания жить. «Все равно я уже умерла, — говорила сама себе, Ксения. — Это только моя оболочка, которая делает то, что ей положено делать».

Оболочка меж тем неплохо со всем справлялась. Привела квартиру в божеский вид, позвонила с утра в агентство недвижимости. Теперь у Ксении были две квартиры, от которых она хотела поскорее избавиться. И она была уверена в том, что в финансовых делах выкрутится. Заплатит Лидушин долг и даже с процентами, если потребуется. А та неуверенно вошла в прихожую:

— Неужели я здесь буду жить? А, Ксюша?

— Здесь маленькому будет хорошо.

— А ты? Ты же меня не оставишь?

— Что, одна не справишься?

— Ой, что ты! Я же ничего не умею!

— Так и я не умею.

— Научимся. Сначала я, потом ты.

И вдруг Ксения поняла, что Лидуша права. Обоим надо учиться ухаживать за ребенком. И Лидуше, и ей. Потому что иногда все начинается там, где, казалось, должно закончиться. Даже если позади был самый трудный в жизни матч, всегда найдутся силы на то, чтобы начать игру сначала.