Кэндлстон — пожиратель света

— Возможно, тебе и не придется растягиваться. Оно движется навстречу.

Поток света стремительно приближался, из бесформенной массы возникали очертания девичьей фигуры. Лицо, хотя и неотчетливое, излучало свет, и Билли услышал взволнованный голос:

— Пошли! Давай, выбираемся отсюда!

Бонни! Световая фигура протянула руку, и Билли поплыл к ней. В окружающем мраке светилось его красное кольцо. Встречное пятно света ближе, ближе, оно ослепительно-белое и исполнено энергии… но красного круга нет. Нет кольца!

Билли резко рвануло назад.

— Я все поняла, Билли! Я знаю, что у Бонни есть кольцо!

Он улетал прочь от самозванца, чье ослепительно-белое сияние сменилось пунцовыми вспышками и пульсирующими желтыми полосами.

Билли воззвал к Эшли:

— Я знаю, там Девин, но я должен вернуться!

— Нет! Ты не можешь победить его! Он знает кэндлстон лучше тебя. Он пробыл здесь уже много недель!

— Я не ищу схватки, — сказал Билли, вырывая свою руку из руки Эшли. — Я ищу Бонни! Но если придется сразиться с ним, я сражусь… лицом к лицу.

Бонни дрожала, ее мерцающие контуры трепетали в потоках ледяного ветра. Она рухнула на дно пропасти, ее световое тело расплющилось о кристаллическую поверхность. Наверное, здесь совсем не больно шлепаться, даже если падаешь с большой высоты. Она оттолкнулась от пола. Хоть что-то хорошее — кружащих фантомов поблизости не было. Каким-то образом ее отнесло в сторону, хотя она не знала, далеко ли находится от того места, с которого ее швырнул Девин.

Тьма здесь не была беспросветной. Нижний ярус пропасти освещали блики от световой реки, которая уносилась к выходу из камня.

Бонни заметила, что к ней приближается световое пятно, чем ближе оно подплывало, тем ярче становилось его мерцание. За первым пятном появилось второе, третье… Через несколько секунд ее окружили шесть светящихся фантомов — мужчины с суровыми лицами и блестящими, ниспадающими на плечи волосами. Они столпились вокруг нее и принялись как бы обнюхивать, точно свора собак.

— Это не Девин, — сказал один из них.

— Еще одна обезьяна? — предположил второй.

— Возможно. У него есть руки и ноги. Но контуры еще не ясны.

Бонни услышала третий голос:

— Что ж, я и не ждал, что он поскользнется и свалится сюда.

— Да уж. Если он когда-нибудь действительно свалится сюда, это будет его последняя ошибка.

Пятна начали отплывать, видимо, появление Бонни перестало их интересовать.

— Погодите! — крикнула она. — Я не обезьяна! Я человек! Меня зовут Бонни Сильвер.

Одно из пятен повернуло назад.

— У тебя есть чем похвастать? — спросило пятно.

Бонни не совсем поняла, о чем ее спрашивают.

— Хвост? Нет у меня никакого хвоста. Я же человек!

Пятно присоединилось к остальным, и вся группа растворилась. Они уплыли, как облака, гонимые ветром, под унылую погребальную песнь, очень похожую на ту, которую Бонни услышала, когда впервые заглянула в пропасть сверху.

Бонни и сама начала ощущать на себе некую силу, уносящую прочь ее недавних собеседников, странное воздушное течение, которое тащило все фантомы к световой реке. Фантомы подплывали к реке, но в самый последний миг, перед тем как упасть в нее, они разворачивались и снова начинали кружение — очередной виток нескончаемой спирали.

Бонни медленно ступала по стеклянному полу. Она брела против воздушного течения, стараясь отдалиться от реки как можно дальше. Вдруг она увидела небольшую расселину в скале, узкую щель со скошенными стенами и полом, постепенно уходящим вниз. Здесь удобно будет спрятаться в том случае, если мимо будут проплывать, принюхиваясь, другие духи.

Забравшись в расселину, Бонни осторожно выглянула наружу и стала наблюдать за медленно кружащими призраками. Она смутно различала очертания мужчин, обезьян, крыс и кроликов — все они кружились и кружились, словно обреченные на эту вечную пытку. Суждено ли ей стать следующей жертвой ада, заключенного в кэндлстоне, суждено ли и ей затянуть заунывную, жалобную песнь, что слышится из черной пучины отчаяния?

Бонни попыталась хоть немного отогнать от себя печаль и мучительную безнадежность. Она вспомнила такой же бесконечный круговорот страданий, когда она кочевала из одной приемной семьи в другую — нежеланная, нелюбимая, все еще остро переживающая недавнюю смерть матери. А сейчас…

Рыдания рвались наружу, ее свечение потускнело и рассыпалось слабеющими искрами. Она плакала, вспоминая все свои злоключения, мир вокруг нее становился все темнее и темнее.

Где ты, мама?

Ею овладела тревога. Неужели ей никогда не выбраться из этой могилы? И можно ли что-нибудь предпринять? Бонни плакала, и очистительный поток чувств помог ей составить что-то вроде молитвы — обращенной к матери, к себе самой и особенно к Билли.