Кенилворт

Они вернулись затем в свою гостиницу — знаменитую «Красавицу дикарку». Пока слуга лорда Сассекса приготовлял им лошадей, Уэйленд, раздобыв у повара ступку, заперся в отдельной комнате, где начал смешивать, отвешивать и пробовать в различных дозах купленные им лекарства с такой быстротой и ловкостью, которые изобличали в нем большого искусника в аптекарском деле.

К тому времени, когда снадобье Уэйленда было изготовлено, лошади были уже оседланы. Через час всадники прискакали к нынешнему жилищу лорда Сассекса. Это был замок Сэйс, что близ Дептфорда, который раньше в течение долгого времени принадлежал роду Сассексов, но уже более века назад перешел во владение старинного и уважаемого семейства Эвелинов. Нынешний представитель этого древнего рода принимал глубокое участие в судьбе графа Сассекса и охотно предоставил ему самому и его многочисленной свите гостеприимство в своем доме. В замке Сэйс впоследствии жил прославленный мистер Эвелкн, сочинение коего «Лес» и поныне служит учебным руководством для английских лесоводов, а его жизнь, манеры и принципы, описанные в его «Воспоминаниях», равным образом должны были бы служить руководством для любого английского джентльмена.

Глава XIV

Да, это новость редкая, дружище!

Тут два быка схватились на траве

Из-за телушки. Как падет один -

Долина успокоится и стадо,

Столь равнодушное к их ярым спорам,

Щипать траву начнет себе спокойно.

Старинная пьеса

Замок Сэйс охранялся, как осажденная крепость. Подозрительность в те времена дошла до того, что пешая и конная стража несколько раз останавливала и допрашивала Тресилиана и его спутников по мере их приближения к жилищу больного графа. И действительно, высокие милости, которые расточала Сассексу королева Елизавета, и его всем известное соперничество с графом Лестером привлекали к нему всеобщее внимание. В описываемый период все старались угадать: он или Лестер в конце концов одержит верх в борьбе за влияние на королеву.

Елизавета, как и многие другие женщины, любила управлять, опираясь на враждующие партии и поддерживая равновесие между двумя противоборствующими стремлениями. При этом она сама решала — на чью сторону склонить весы, в зависимости от интересов государства или даже следуя своим женским прихотям (ибо и она не была выше этой слабости). Утонченно лавировать, не открывать своих карт, сталкивать враждующие интересы, одергивать того, кто решил, что он один снискал ее милости, играя на его опасениях, что другому доверяют (если уж не любят) больше, чем ему, — вот уловки, которыми она пользовалась в течение всего своего царствования, и это давало ей возможность, довольно часто впадая в грех фаворитизма, все же предотвращать его тлетворное влияние на страну и правительство. Двое вельмож, соперничавших тогда в соискании ее милостей, притязали на это весьма по-разному. Но можно сказать, что граф Сассекс, в общем, был более полезен королеве, а Лестер был дороже женщине. Сассекс был, как тогда говорили, «любимец Марса». Он сослужил королеве хорошую службу в Ирландии и Шотландии, особенно во время большого восстания на севере в 1569 году, которое в значительной мере было подавлено благодаря его военным талантам. Поэтому его, естественно, окружали и заискивали перед ним те, кто желал отличиться на военном поприще. Кроме того, граф Сассекс был более древнего и почтенного происхождения, чем его соперник. Он соединял в своем лице семейства Фиц-Уолтеров и Рэтклифов, а герб Лестера был запятнан позором его деда — жестокого министра Генриха VII, да вряд ли лучше обстояло дело и с его отцом, несчастным Дадли, герцогом Нортумберлендским, казненным в Тауэр-хилле 22 августа 1553 года. Однако фигура, черты лица и приятные манеры — столь грозное оружие при дворе, где властвует женщина, — давали Лестеру более чем достаточное преимущество, чтобы противостоять военным заслугам, знатности рода и откровенной смелости графа Сассекса. В глазах двора и всей страны он был большим любимцем Елизаветы, хотя она (такова была ее обычная политика) никогда этого не выказывала столь решительно, чтобы уверить его в окончательной победе над своим соперником. Поэтому болезнь Сассекса пришлась Лестеру весьма кстати, но она породила в обществе разные слухи и подозрения. Приверженцев первого из графов терзали зловещие предчувствия, а друзья второго тешили себя сладостными надеждами на возможный исход этой болезни. А пока что — ибо в те давние времена возможность решить спор посредством оружия никогда не упускалась — сторонники обоих вельмож, поддерживавших своего покровителя, даже появляясь при дворе, были хорошо вооружены и постоянно нарушали спокойствие королевы своими частыми и шумными ссорами, которые вспыхивали иной раз чуть ли не в самом дворце. Эти предварительные замечания необходимы, чтобы читатель понял смысл последующих событий.