Кеноби

Эннилин, не раздумывая, продела руку под грудь Келли и изо всех сил дернула на себя. Дочь, не подозревающая о третьем участнике драмы, завопила, упустив поводья. Но расстояние между рососпинником и эопи было сейчас с волосок, а из-под развевающегося плаща показалась крепкая рука. Эннилин закинула на нее руку Келли и вытолкнула дочь из седла.

Сама же она, едва отпустив ношу, распласталась на спине Злюки. Она увидела, что эопи замедляет ход, потому что седоков стало двое. Двое далеко не уедут, а троих она просто не поднимет. Оставался Злюка. Эннилин взяла себя в руки и устремила взгляд вперед. Надо только нащупать…

Крак! Задняя лапа Злюки застряла в провале. Эннилин кувырком улетела вперед, а невообразимая туша, только что бывшая под ней, навалилась следом. Эннилин увидела, как перед глазами промелькнули солнца… Миг спустя их заслонила тень рососпинника и наступила темнота.

А после не было ничего.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Мама!

Эннилин открыла глаза и немедленно закрыла.

— Я ничего не вижу.

— Подожди. — Келли смахнула с ее ресниц песок. — А сейчас?

Эннилин снова открыла глаза и увидела родное лицо с потеками седельной смазки, подсвеченное лучами солнц. Она попыталась заговорить, но голос подвел ее.

— К… Келли. Т… ты…

— Мама, все хорошо. Я цела.

— …наказана, — продолжила Эннилин. — До конца жизни.

Келли расплылась в улыбке:

— Мама приходит в себя.

— Да, — ответил чей-то голос. — Я вижу.

Эннилин не могла понять, откуда исходит голос, но подниматься и смотреть не хотелось — ведь песок был такой мягкий и гладкий.

Келли пропала из поля зрения, и ее лицо сменилось другим. Это был давешний незнакомец, уже успевший снять капюшон. У него были рыжевато-русые волосы — светлее, чем борода и усы. Серо-голубые глаза взирали с выражением, которое Эннилин определила как скептическое.

— Привет. — В его голосе слышался незнакомый акцент. — Вам крепко досталось.

— Да не может быть. — Эннилин закашлялась.

Он улыбнулся. Улыбка была приятной — не то что триумфальные ухмылки Оррина, это уж точно. Сдержанная, с налетом дружелюбия. Как и его голос.

— Вы невредимы, — сказал незнакомец. — Песок из одежды придется вытряхивать еще долго, но главное — кости целы. — Он достал из складок плаща флягу. Эннилин заметила, что вещица была старинной, темно-коричневая краска местами побурела от времени. Под плащом мелькнула выцветшая рубаха свободного покроя. Мужчина опустился на колени и замялся. — Вы позволите?

Эннилин попыталась кивнуть.

Он осторожно приподнял ей голову, чтобы напоить. Эннилин пила жадно, краем сознания беспокоясь, что семнадцать лет нравоучений о том, как вести себя с незнакомцами в пустыне, только что на глазах у дочери вылетели в трубу. Эннилин не знала, что и думать о благодетеле, кроме того, что одет он так, будто рылся в ее корзинах с распродажным барахлом.

Под конец она чуть не захлебнулась. Кивнула спасителю в знак благодарности и строго прищурилась:

— Келли?

Мужчина отодвинулся, и вместо него показалась дочь.

— Что, мам?

Рука матери поймала девушку за воротник.

— Ты что такое вытворяешь?

У той на лице мелькнуло виноватое выражение.

— Ну-у… к нам в Надел полгалактики завалилось выпить да закусить — а еще даже не обед. Я подумала, что надо быстренько заняться животными на выпасе, а то застряну в магазине за работой.

— Да, но почему именно этим животным?

— Н… не знаю. — Келли пожала плечами. — Вообще, я думала, тебе все равно. Ты, как всегда, была занята одним Джейбом…

Мужчина за ее спиной закрутил крышку фляги и хмыкнул:

— Если вы, милая барышня, пытались добиться внимания матери, вам это удалось.

Он снова сверкнул обезоруживающей улыбкой.

Карие глаза Келли вспыхнули, и она расцвела в ответ.

— Да ладно, зовите меня Келли!

Он вежливо улыбнулся, в то время как Эннилин прожгла дочь взглядом.

— Наказана пожизненно, — напомнила она и попыталась сесть. Но очень скоро осознала бесплодность своей попытки и поддалась силе притяжения.

Незнакомец мгновенно метнулся и подхватил ее. Эннилин ощутила легкое прикосновение пальцев к волосам.

— Не бросайтесь с места в карьер, — попросил он. — Вы только-только пришли в себя.

— И то верно. — С их общей помощью Эннилин приняла сидячее положение.

— Я возвращался домой из Бестина, а тут вы со своими рососпинниками, — начал незнакомец. — То, как вы гнались, — настоящее верховое искусство. Надеюсь, вы не восприняли мое вмешательство как помеху.

— Нет, не восприняла, — с каменным лицом ответила Эннилин и повернула голову, чтобы посмотреть, что случилось со Злюкой. Его некогда яростные глаза безучастно смотрели вперед, а из пасти на землю натекла пена. Скользнув взглядом вдоль туши, Эннилин отметила, что его левая задняя лапа выглядит как сдувшийся шар. Кости были сильно повреждены, когда он оступился.

Однако самое главное — место, где лежал Злюка: всего в паре метров позади. Туша едва-едва не рухнула на нее.

— Удачно вышло, — заметил спаситель.

— Удачно, — согласилась она, потирая висок. Будет шишка, это уж как нить дать. — Я боялась, что мы наткнемся на сарлакка.

— Здравое опасение.