Кеноби

В последний раз окинув взглядом помещение, гостья раздвинула занавески и шагнула в теплоту татуинского вечера. Бен склонился над Рух, которая с довольным видом пережевывала свой корм. Не желая нарушить трогательный момент, Эннилин застыла у дверей.

Но Бен ее заметил.

— А Рух держится молодцом, если вспомнить, что ей пришлось пережить, — проронил он, поглаживая мордочку новоиспеченной матери. — Долго ей еще отдыхать?

— Эопи сделаны из резиновых жгутов, — пошутила гостья. — Ей хоть сейчас скакать галопом.

Бен изумился:

— Уже?

Эннилин рассмеялась:

— Не представляешь, как я ей завидую. После Джейба я на месяц в постель свалилась.

Она прошла во двор. Отремонтированный холодильный блок стоял посреди другой рухляди. По дороге домой Бен был не слишком разговорчив. Про Оррина он не проронил ни слова, если не считать вопроса о состоянии его финансов, который показался ей несвоевременным. Больше он ни о чем не спрашивал. И он так и не заговорил о том, что ей больше всего хотелось обсудить.

— Что ж, — протянул Кеноби, поднимаясь, — занесу-ка я агрегат в дом, пока еще светло. День был очень плодотворным, так что спасибо за помощь. — С этими словами он прошел мимо нее к холодильному блоку и склонился над ним.

Наконец она решилась.

— Бен, — выпалила она. — Стоит ли мне выходить замуж за Оррина?

Кеноби помедлил с ответом.

— А ты этого хочешь?

— Не особенно, — призналась она. — Но очень многие считают, что стоит.

Бен поднял агрегат и выпрямился:

— Уверен, из твоих друзей советчики выйдут получше, чем из меня. Лили, например…

— Нет, — отрезала Эннилин. — Только не Лили. — Она обошла его и преградила путь в дом. Кеноби с удивлением наблюдал за тем, как женщина отобрала у него холодильный блок и положила у двери. — Я хочу услышать, что скажешь ты.

Бен пожал плечами:

— Это твоя жизнь. Каждый сам выбирает свою судьбу…

Эннилин застонала:

— Все-то ты к абстракциям сводишь. Бен, ты когда-нибудь сталкивался с настоящей жизнью? Неужели тебе не приходилось решать в делах сердечных?

Ощутив наконец, что ответ ее ни в коей мере не удовлетворяет, Бен отвел взгляд.

— Я обычный человек, — сказал он. — Было когда-то… Но теперь все в прошлом.

— А ты, значит, сдался и переехал жить в Джандлендские пустоши? — Она рассмеялась. — Я бы сказала, она просто тебе не подходила.

— Едва ли, — признал Кеноби, оглядев ее из-под капюшона. — Скорее это я ей не подходил.

— О нет, снова Чокнутый Бен и его уклончивые речи, — выдохнула Эннилин. Ее уверенность в себе окрепла, и она подошла к собеседнику еще на шаг. — Я-то вовсе не считаю тебя чокнутым. Наверное, ты просто встретил того, кого совсем не ожидал встретить. И в этом нет ничего дурного, — добавила она, протягивая руку.

Бен попытался остановить ее напор:

— Эннилин… нет. Я не могу.

— Ты уверен? — Она заглянула ему в глаза. — А я думаю, можешь.

— Нет. Определенно не могу.

— Всякому свойственно однажды потерять самообладание…

Он издал тихий, неуверенный смешок:

— Я ведь так и говорил, да?

— О да. — Она сжала его руки и потянула к себе…

…а он отступил назад и отвернулся.

— В чем дело? — Она уставилась ему в спину. — Все из-за Оррина? Не переживай из-за него. Я же сказала, что не питаю к нему никаких чувств.

— И ко мне тоже, как я думаю, — произнес Бен, подходя к животным.

— А ты, значит, знаток моих чувств? — Она тепло ему улыбнулась. — Еще одно доказательство того, что между нами пробежала искра. Оррин знает меня всю жизнь и до сих пор понятия не имеет, о чем я думаю. А с тобой мы пересекались считаное число раз, и ты уже как будто насквозь меня видишь. — Ее глаза сверкнули в вечернем свете. — Ты либо сверхчеловечески проницателен, Бен, либо… я занимаю все твои мысли.

Бен взял Рух за поводья и подвел к загону. Детеныш ни шатко ни валко последовал за родительницей.

— Эннилин, у тебя прекрасный дом, любящая семья, успешное дело. Но мне кажется, тебе просто скучно. Скучно до умопомрачения.

Она посмотрела на него скептически:

— Думаешь, со мной все так просто?

— Нет. — Он помог детенышу перебраться через изгородь. — С тобой все так сложно.

Эннилин скрестила руки на груди:

— Стало быть, бедняжка Энни заскучала на Татуине, и стоило заезжему инопланетнику объявиться в округе, как тут же сердечко затрепетало?

— Дело известное.

— Так вот, ты ошибся.

Он оглянулся:

— В самом деле? Тебе совсем не скучно?

Эннилин в сердцах пнула ногой холодильный блок:

— Я слишком устаю, чтобы оставались силы скучать! У меня дом рассыпается на части, потому что каждый вечер я возвращаюсь с работы ходячим трупом и засыпаю чуть ли не на кухонном столе. И дня не проходит, чтобы мои детки не нашли новый способ свести себя в могилу — как будто здесь и без того не хватает бед и опасностей. А моя работа… — с жаром добавила она, стремительным шагом приблизившись к загону. — Моя работа — играть роль мамаши-банты при стаде совершеннолетних сироток! И никто не бросит все, чтобы рвануть на задворки Галактики и поменяться местами со старой доброй Эннилин.

— Я знавал таких, кто бросил бы, — проронил Бен, прислонившись спиной к ограде.

Она ожгла его взглядом.