Кентарх

Ну, железо это так, образно. Шлемы в наличии у всех воинов: бронза, сталь или железо. При этом ни о каком единообразии не было и речи. Примерно треть щеголяла в кольчугах, остальные в коже и стеганках. Что уж тут сказать, не блещет дружина. Видать, помыкались по Руси, помыкались да решили податься в Царьград. Ну и Михаил заодно с ними.

Толчок в спину оказался полной неожиданностью. Картинка перед взором завертелась в стремительном калейдоскопе, после чего его приняла в свои объятия холодная водица Славутича. Правда, глубоко он все же не погрузился, быстро достигнув дна. А там и вскочил на ноги, оказавшись в воде чуть выше пояса.

– Жаркий денек выдался. А тут еще и у горна пришлось попотеть. Остудиться не помешает, – хохотнув, произнес Сьорен.

Вот интересно, на какую мозоль он наступил этому быку? Или не может простить, что из-за него его отчитал ярл? Ну так не нужно было без ума вязать пленника. Не маленький, должен понимать, что от долгого пребывания в таком положении и рук лишиться можно.

Хм. А ведь он это прекрасно понимает. Невзлюбил сразу же из-за того, что Михаил, в смысле Зван, сбежал из разграбляемого поселения. То есть призирает мальчишку за трусость? Очень может быть. Да и не такой уж Михаил и мальчишка. Через год уж жениться можно. И вообще тут взрослеют рано. Но ему-то какое дело? Не желает, чтобы трусливый новичок стал с ним ровней? А вот это очень может быть. Ведь сразу знал, что пленник лекарь, а они в воинском отряде априори должны быть на особом положении.

Драться с этим быком глупость несусветная. Но зарубочку себе сделал. Не дело оставлять обиды без ответа. Когда и как он с ним посчитается, Михаил пока не знал. Но если подвернется случай, он своего не упустит точно.

Выйдя на берег, тут же начал снимать с себя мокрую одежду. Варяги шумно, с прибаутками и подначками разбивали немудреный лагерь. Из зарослей донесся перестук топоров. Часть воинов пошла вдоль берега собирать плавник. Благо прибивает его изрядно. Остров низкий, так что после половодья в «зарослях» из него можно найти целые коряги. Но и так на песочке имеется.

Пока остальные обустраивали лагерь, Михаил под руководством Йенса заготавливал дрова для выжига угля. К утру следовало восполнить израсходованный ими днем. Так что времени было только на то, чтобы он выжал одежду да слил воду из сапог.

Процесс заготовки древесного угля до безобразия прост. Признаться, никогда не задумывался, как это происходит. Оказалось, ничего сложного. После сбора сухих дров пришлось за заступом сбегать, чтобы выкопать яму. Уложили в нее дрова, накрыли слоем травы и засыпали, оставив отверстие, в которое и забросили уголья из предварительно разведенного и успевшего практически прогореть костра. Все. К утру уголь будет готов.

После этого Михаил отошел немного в сторону и начал метать в дерево свой новый нож. То, что не заточен и нет рукояти, это ерунда. Для метания он уже вполне годится, и острие имеется, а мясо им не резать. На этот случай есть нормальный клинок.

Он, кстати, как говорится, уже пристрелян. Так же Романов приспособился метать как свой топорик, так и оружие Барди. Теперь нужно приноровиться к новому изделию, которое он собирался оставить в таком виде. Разве только нужно будет еще протравить чем-нибудь, чтобы ржа не одолевала, и заточить. А так для метания вполне годится.

Первый бросок вышел аховым. Не то чтобы совсем. Кончик в дерево попал. Но, выбив кусок коры, клинок упал в траву. Следующий уже вышел нормальным. Однако лезвие засело не так глубоко, как нужно. Впрочем, такой цели и не было. Зато с третьего вогнал его в ствол как положено. Причем именно туда, куда Михаил и целился. Встал к мишени спиной и бросил с разворота. В цель.

Несколько бросков с левой руки. И что немаловажно, с не меньшей эффективностью. Ему вообще было все равно, какой рукой действовать. Правой, конечно, более привычно и неосознанно. С левой приходилось прибегать к уже знакомому приему управления ею как бы со стороны.

С глазомером и твердостью руки у Михаила всегда было все в порядке. И когда в детстве играли в снежки, он был нарасхват, каждая команда стремилась заполучить его к себе. Но то, что Романов вытворял здесь, не шло ни в какое сравнение. Выверты с его сознанием, управляющим чужим телом, это просто песня какая-то.

– Ты и впрямь очень быстро учишься, – послышался голос за спиной.

Сумерки уже сгустились настолько, что стоящего в десятке шагов Йенса было практически не видно. Слева от него уже вовсю горели костры, но они как раз больше мешали.

– Я ведь говорил.

– Говорил. Пошли к костру, обсуши одежду.

Пока сушился, все время вслушивался в разговоры, пополняя словарный запас. Запоминал, как строятся фразы и предложения, склонения по падежам и изменения по временам. Даже с его новыми способностями работы тут непочатый край. Зато интересно. Оно всегда так, когда наблюдаешь реальный прогресс. А таковой, несомненно, наличествовал.