Кентарх

Рану почистил, обработал составом на основе все того же меда. Причем делал это не на живую, а использовал усыпляющий состав. Наркоз в одиннадцатом веке! Да об-балдеть! Дорогой, не без того. И расходовать его было откровенно жаль. Но и поступить иначе Михаил не мог. Раненый попросту умер бы от болевого шока. Сделал все, что мог. Без доброй молитвы он, пожалуй, все одно не выкарабкается.

Однако дружинники и в частности ярл его не поняли.

– Ты состоишь лекарем при тагме? – поинтересовался Ларс.

– Нет.

– Ты вообще служишь в тагме?

– Нет.

– Может, Браин из нашего хирда?

– Нет.

– Тогда почему ты позволяешь себе тратить на него лекарства, которые принадлежат дружине и могут понадобиться твоим товарищам? Молчишь?

– Ты не возражал, когда я помогал ему там, на дороге.

– Там ты оказывал первую помощь и не тратил дорогие лекарства. Чтобы больше этого не было.

– Да, ярл.

Выводы из этой короткой отповеди Михаил, конечно, сделал. Но парню понадобится как крепкое здоровье, так и силы. Поэтому, когда приготовилось мясо на разложенном им костерке, Романов передал его в общий котел, оставив бульон остывать. А после ужина вернулся к лучнику. Пришлось помудрить, чтобы скормить его все еще спящему раненому.

– Ярл, а как мы будем брать крепость? – вернувшись, сразу же поинтересовался Романов.

– А ты не слышишь топоры? – смерив его недовольным взглядом, произнес Ларс.

С одной стороны, вроде как и ослушался приказа. Но с другой, медикаменты не тратил, только свое время. А бульон… Вот еще осталось кусок хлеба пожалеть. Злился ярл по другому поводу. Пусть и не явно, но малец проявил своеволие и поступил по-своему. Что в корне недопустимо.

Правда, набрасываться на него Аструп все же не спешил. Этот странный парень уже не раз проявлял себя. И пусть его задумки в основном касались ремесел, отметать возможность того, что он может кое-что предложить и в военном деле, не стоило. Если что-то дельное, то появится возможность проявить себя. А это сулит определенные выгоды. Поэтому ярл предпочел ответить более полно:

– За сегодня изготовим лестницы, наплетем из ивняка корзин. А завтра засыплем ров землей, забросаем фашинами[23] и пойдем на штурм.

– Лестницы – это долго и неудобно, – как бы невзначай произнес парень.

– Есть идеи? – теперь уже с нескрываемым любопытством спросил ярл.

– Взять шест нужной длины. Воин берется за конец спереди, двое других сзади и заталкивают его наверх.

– Самый умный? – хмыкнул Ларс.

– Это может сработать, – пожав плечами, возразил парень. – Воины забрасывают наверх первого, отбегают назад и подбрасывают следующего. Если проход во рву будет широким, то можно поднимать сразу по нескольку человек. Два стука сердца, и воин на стене. Сколько придется забираться по лестнице? А ведь ее могут и отбросить.

– Такого никто и никогда не делал, – возразил Ларс.

– Все когда-то случается впервые.

– В любом случае это еще нужно попробовать.

– Ларс, вон те сосны будут даже повыше стен. Вырубить жердь недолго, – предложил Сьорен. И тут же подложил свинью: – Ну что, Маркус, готов доказать свою правоту?

– Легко, – пожав плечами, просто ответил Михаил.

А что ему еще оставалось. Ругал и костерил себя он исключительно молча. Показывать страх никак нельзя. А между тем падение с многометровой высоты чревато последствиями. Ну и потом, одно дело взбегать по стене и совсем другое – по стволу дерева. Н-но… Признаться, им овладела злость, замешанная на азарте и желании доказать этому Аксельсену, что он вовсе не какая-то там слизь.

По-настоящему страшно ему стало, когда он встал в трех метрах от ствола дерева, сжимая под правой подмышкой конец шеста. В полном боевом облачении, с прикрепленным за спиной мечом, разве только без щита.

– Не останавливайтесь, пока я не доберусь до тех ветвей. И не расслабляйтесь до тех пор, пока я не ухвачусь за них, – в очередной раз предупредил он.

– Ты уже несколько раз это повторил, – недовольно покачав головой, произнес Йенс.

– Не переживай, малец, мы с Йенсом все сделаем как надо, – хмыкнул Сьорен.

Вот в этом-то Михаил и не был уверен. Наставник, конечно, порой проявляет заботу о подопечном. Да только случается это, лишь когда нужно одернуть посторонних. Внутренние разборки в дружине других не касаются. Им остается только проходить мимо и не задирать братьев. Дружина – это семья. Без дураков. Тут же разборка внутренняя. И если схалтурит один…

Ну, переломы тут вроде как сращивать научились неплохо. Боль он и сам отключит. Главное, шею или позвоночник не сломать. А с конечностями уж как-нибудь. Вот молодец. Как говорится, боевой настрой перед опасным трюком.

Побежал. Три больших шага, с четвертым оттолкнулся, прыгнув вперед и вверх, одновременно откидываясь на спину. Сзади давят Йенс и Сьорен. Без толчков. Ровно. Словно и не люди, а поршень четко отлаженной машины. Бежать, кстати, получается на удивление легко, как и удерживаться на шесте. Только и успевай переставлять ноги. Ну и не промахнись по стволу.