Кентавр в саду

Нам было уютно в этом доме. Огромные окна запотели, и казалось, мы оторваны от мира, словно на дне морском. Беседа снова растеклась на мелкие ручейки, Бела рассказывала какую-то длинную историю Тите – та ее внимательно слушала. Тита выделялась своей экзотической красотой на фоне остальных женщин, тоже красивых, но обычных и слишком сильно накрашенных.

Принеси кинопроектор, Паулу, попросил Жулиу. Новые фильмы? – глаза Жоэла загорелись. Да еще какие фильмы! – отозвался Жулиу. – Какие фильмы, дорогой мой!

Паулу принес проектор, экран, установил бобину на аппарат, выключил свет. Пока все хохотали над проделками какой-то женщины и двух карликов, я встал и вышел в сад, что за домом. Прекрасный сад с большими деревьями, кустами, клумбами. По размерам он напоминал мне двор нашего дома в Порту-Алегри, хотя был куда более ухожен – даже с фонтаном, как в марокканской клинике. Я сел на каменную скамью и залюбовался чудесным пейзажем. Вечер был прохладный, но я чувствовал себя прекрасно.

Чья-то рука легко опустилась мне на плечо.

– А, так ты здесь, беглец.

Я обернулся: Фернанда. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Красивая женщина, пышные волосы падают на плечи, в разрезе полурасстегнутой блузы видна дивная грудь; встретившись с ней взглядом, я понял, что она меня хочет, и вдруг возжелал ее не меньше, чем когда-то укротительницу, голова пошла кругом, это было затмение, не мог я позволить себе этого в доме у Паулу, у моего друга Паулу, ведь нас могли увидеть – но уже не в силах совладать с собой, я привлек ее к себе, поцеловал – она чуть ли не кусала меня от нетерпения. Я увел ее за фонтан, мы легли на землю, я поднял ей подол, гладил бедра – меня пробрала дрожь: я касался кожи, нежной кожи, а не шкуры – расстегнув ширинку, я достал пенис. Какой ты большой, пробормотала она, я вспомнил об укротительнице, и мне стало страшно: а если она закричит? Но нет, она не кричала, а стонала от наслаждения, я стонал вместе с ней, фонтан журчал.

Я первая войду в дом, прошептала она, приводя себя в порядок. Улыбнулась, снова поцеловала меня – на этот раз спокойнее, без прежней жадности – и ушла.

Я сел на скамью, ошеломленный. Что произошло? Я не знал. Знал только, что перед глазами у меня все плывет, сердце до сих пор колотится, а правая нога – я заметил – дрожит крупной дрожью. Я вцепился в нее руками: замри, черт тебя возьми, замри.

Пришлось подождать, пока остынет пылающее лицо. Я вошел в дом только тогда, когда более или менее успокоился.

Кино закончилось. Все разговаривали. На меня посмотрели, но никто ничего не сказал. Казалось, все удивлены только тем, что я не остался смотреть кино. Ты тут пропустил отличные сцены, сказал Жоэл. Да знаю я эти фильмы, сказал я почти нормальным голосом, вечно одни и те же трюки. Идем, Гедали, сказала Тита, поздно уже.

Мы попрощались. Рука Фернанды задержалась в моей на мгновение дольше, чем обычно, но лишь на мгновение; казалось, она ничуть не взволнована. Мне вдруг пришло в голову, что я не первый, что и другие могли не раз прилечь с ней за фонтаном. Но кто? Жоэл? Жулиу? Идем, торопила меня Тита, дети дома, наверное, плачут.

История с Фернандой на том и кончилась. Несколько дней я ждал, что она позвонит и назначит свидание. А если бы позвонила? Не знаю, что бы я делал. Мне с ней было очень хорошо, я был не прочь испытать это еще раз. Но что, если узнают Паулу с Титой? А что, если она, Фернанда, обнаружит – разорвав в порыве страсти мои брюки – лошадиную шкуру?

Она не позвонила. Мы случайно столкнулись в городе и она вполне непринужденным тоном – как дела, Гедали? Как Тита? А близнецы? – поведала, что договорилась с Паулу встретиться в баре, и спросила, не составлю ли я ей компанию. Мы вошли в тонущий в полумраке аристократический бар, она выбрала столик в стороне от других, защищенный от нескромных взглядов. Мы заказали напитки. Довольно долго ни один из нас не проронил ни слова. Она рассеянно оглядывалась кругом, я нервничал; мои копыта и лодыжки, стиснутые сапогами, посылали мне непрерывные сигналы: готовы броситься вскачь, хозяин, готовы броситься вскачь. Время от времени мы встречались с ней взглядом; она улыбалась, постукивая ногтями по бокалу. Я спросил, как она себя чувствует.

– Я? Прекрасно.

– Даже после той ночи?

– Как раз после той ночи я чувствую себя прекрасно.

– Так значит, никаких проблем?

Она рассмеялась (немного напряженным смехом? Возможно; однако рассмеялась).

– Ладно, Гедали! Какие могут быть проблемы? Мы же взрослые люди. Что было, то было. Вышло неплохо. И точка.

– А как же Паулу?

– При чем тут Паулу? С Паулу все в порядке. Паулу! Ты же не хочешь, чтобы я ему все рассказала? Хотя – честно говоря – могла бы и рассказать. Мы с Паулу выше этого. У меня были и другие похождения, он узнал, и ничего, обошлось без крови. Мы цивилизованные люди, Гедали. С ножом друг на друга кидаться не будем. И о ребенке, кроме всего прочего, надо заботиться.