Керины сказки

…Под громкое «И-хааааааа!» обезумевшего от драйва гнома Афиногенов и Гунько мчались по московским улицам, разбрасывая в стороны куски плитки и асфальта. И никто, гуляющий или дежурящий по Москве в этот поздний час, совершенно не удивлялся увиденному. Не стреляют во все стороны, и хорошо. А плитка и асфальт… Так всё равно назавтра переложат по-новому. Фроленков остановился лишь раз – посреди Тверской.

– Сергеич! Доброй ночи! – Окликнул он памятник Пушкину. – Не подскажешь, как до «Склифа» допереть?

– Отчего ж нет? – Прогрохотал поэт. – Скачи по Садовому до Сухаревской площади!

– Спасибо, земляк!

– Поэмку не хотите новую послушать? Постапокалиптичненькую? «Когда дождём размыло Русь…»

– Прости, Сергеич, надо когти рвать – у нас тут тяжёлый!

…Последним снесённым в эту ночь забором была старая ограда НИИ Склифосовского. Осаженные Фроленковым львы круто развернули беседку, отчего бюст профессора обдало асфальтовой крошкой. Голова проснулась и с ненавистью, на которую способны только гениальные доктора, посмотрела на каменный «экипаж».

– Вы што себе позволяете, сволочи?!

– Николай Василич! – Раболепно затараторил гном. – Тут дело, не требующее отлагательств!

– Убирайтесь к чертям собачьим!

– Но, профессор, тут пациент с расчавканным позвоночником…

– Что? – Ненависть к людям сменилась на детскую заинтересованность. – Он чувствует члены? Боль?

– Вообще ни хрена! – завопил Водоносов из недр беседки.

– Чудно! Бегом в третье строение по левую от меня сторону! Профессор Ципаревич ещё не уходил!

– А он трезвый?

– Надеюсь, что нет!

…Ципаревич был почти богом. Он сражался с дворянской хворью как лев, так что Афиногенов с Гунько приняли его в свой прайд. Водоносов прекрасно чувствовал себя до пояса. Но ноги… Здесь профессор оказался бессилен. Поэтому через два месяца жизнь графа изменилась. Поместье и авто оборудовали пандусами, по которым Водоносов лихо гонял на электроколяске. Теперь он каждое утро выезжал из спальни, откуда давно выветрился запах женьшеня. Спускался по пандусу вниз, выезжал на крыльцо, охраняемое львами с бетонными мячами под лапами. Проезжал под террасой, поддерживаемой атлантом и кариатидой, напоминающей Люси Лю с бицепсами молодого Шварцнеггера. Здоровался с садовником, въезжал в переоборудованный «Крайслер», который медленно, чтобы не повредить садового гнома, выдвигался на шоссе через новенькие ворота и нёс босса на работу в сторону стеклянных пиков «Москва-Сити».

Однажды, выехав на коляске из лифта на 80-м этаже, Водоносов чуть не столкнулся с уборщицей Тырдыевой, трущей пол его приёмной. Тырдыева испуганно вытянулась в сухую тонкую струнку, почти спрятавшись за модную швабру. Водоносов кивнул ей и проехал дальше, как вдруг остановился, а затем дал заднюю. Проезжая мимо уборщицы, глядя на неё с нового для себя ракурса, он заметил, что её рука мелко самопроизвольно трясётся.

– Что у вас с рукой, Тырдыева? – Поинтересовался граф.

– Ничего. – Пролепетала та, спрятав руку за спину.

– Я же видел, что она дрожит.

– Это мне совершенно не мешает, вы не подумайте… – Испуганно проговорила женщина.

– Я не к этому клоню. Когда это началось?

– Недели две назад…

– Это же ненормально, понимаете? Вам надо в больницу. Знаю я одного прекрасного доктора, он, я думаю, как раз уже накатил…

– Нет-нет, не надо!

– Не волнуйтесь, я засчитаю вам рабочий день. Переоденьтесь и спускайтесь на парковку – Власов отвезёт вас в «Склиф», я распоряжусь.

– Но если меня положат? Кто будет смотреть за детьми?

– Вожатые в детском лагере. Я всё оплачу, не переживайте. Идите и ни о чём не беспокойтесь.

Власов направил коляску к дверям своего кабинета, оставив Тырдыеву гадать, спит она или умерла.

– Шеф? – Окликнула она его.

– Да?

– Не верьте Сысюку.

– В смысле?!

– Он вас обманывает. Он кинет вас при первой возможности. У него уже есть план.

– Сысюк – партнёр, проверенный службой безопасности, и как вы, уборщица, вообще это можете…

– Это здесь я уборщица. – Ответила Тырдыева, опустив взгляд в начищенный до блеска пол. – А в Худжанде я почти дописала диссертацию по физиогномике… Если б не восьмой ребёнок… К тому же…

Женщина достала из кармана халата смятую визитку Водоносова и продолжила:

– …к тому же странно, что партнёр выкидывает вашу визитку в урну, ещё даже не выйдя из офиса…

Водоносов пристально посмотрел на женщину. Снизу вверх.

– Спасибо, Кариатида.

– Я Фатима. – Улыбнулась уборщица.

– Да-да, я знаю. – Ответил он. И добавил:

– Простите.

ЛЮБОВЬ ЗЛА

Вообще-то Гаврилов не любил шашлыки. После них наступал трудный понедельник. Даже если шашлыки были в пятницу. Но пропускать их он не имел права. Раз зовут – надо идти. К шашлыкам у Гаврилова была генетическая предрасположенность. Как любого русского человека, его тянуло в лес, чтобы веселой компанией проткнуть острой сталью чьё-нибудь мясо. Так его предки поступали с медведями, французами и немцами. А когда все они закончились, их просто заменили кусками маринованной свинины. Не забывать же традицию. Неправильно это, не по-нашему.