Керины сказки

Смерть обернулась – за спиной семенила сестра.

– За что?

– Не прикидывайся – у тебя кровь на косе.

– С Днём рожденья. – Процедила, не глядя, пойманная Смерть и ускорила шаг.

– Ну подожди…

– Слушай! Я сделала это, чтобы ты не ревела как белуга! Ещё б немного, и у меня бы башка оторвалась от твоего воя! Сирена, блять, высокочастотная!

– Зайдёшь ко мне?

– Что мне у тебя делать? Венки плести под тёплое молоко? Иди спать.

– У меня вино есть. Но если ты хочешь молока, то оно тоже…

– Это сарказм, блять, ну какая же ты дубина!

– А ты старуха!

– Иди в свою толстую жизнеутверждающую сраку!

…За следующие восемь часов были побиты два мировых рекорда. Во-первых, это были первые восемь часов в истории человечества, за которые никто не умер и не родился.

А во-вторых, песня «Пью ке пой» Эроса Рамазотти была пропета в караоке рекордное число раз. На два пьяных, но счастливых женских голоса.

ЗАДЕРЖАННЫЙ

Утром 31-го декабря Начальник дежурной части Ленинского РОВД майор Тазов хищнически вгрызся в четвертую сосиску, обнажил вилку и устроил охоту за последней горошиной в тарелке. Зелёная тварь грамотно виляла, путала следы и оказывала отчаянное сопротивление, но Тазов был профессионалом и задержал её в районе хлебных крошек. Вытерев следы преступления бородинским хлебом, Тазов оставил её на столе (тарелка стала чистой и готовой для новогодней трапезы) и засобирался на службу. Облачившись в зимнюю форму, сделал в зеркале лицо шерифа и похлопал себя по карманам. Естественно, забыл, потому что был уже обут.

– Лен, подай пачку сигаре…

Тазов осёкся. Лена не могла подать ему сигарет, ибо три недели назад сбежала от него к рекламщику Тертышных («К рекламщику, Лен!!! У него ж даже проезд платный!!!»). Тазов очень любил Лену и поэтому горевал. Но он не стал палить по людям, как ****анутый Евсюков, а поступил мудрее – ушел на неделю в штопор, предварительно сдав «Макаров» и взяв отпуск по болезни и кое-что со склада вещдоков.

…А сегодняшний, предновогодний Тазов бодро вышел из дому в морозное утро, собирая плюшевым воротником падающие снежинки. «Надо пельмешек купить, потом не до этого будет – нахуяримся» – решил Тазов, проявив недюженную тактическую грамотность, замешанную на личном опыте. Бухнулся в «Шевроле» и, сигналя дворовой школоте, двинулся на работу. Настроение у Тазова было праздничное. Но не потому что Новый год. С утра из «дежурки» прилетела радостная весть.

Поймали педофила. А это всегда премия.

Какой-то урод на детской площадке хватал чужих детей, сажал к себе на колени и что-то слюняво шептал им на уши. Проходящий мимо закодированный алкоголик Верба проявил бдительность, сунул пидорасу в щи и вызвал наряд. Отличный подарок к Новому году в общем.

… – Здравия желаю! – вытянулся в струнку сержант Лаэрцкий у входа в дежурку.

– Здаров, – Тазов отряхнул ботинки и вошёл в ОВД. «Обезьянник» был почти пуст. Но это пока, знал Тазов. Часов в пять домохозяйки начнут посылать своих добропорядочных мужей за майонезом, и уже к семи все клетки будут полны пьяного орущего быдла. Подошёл лейтенант Юдин.

– Николаич. – пожал он руку Тазову.

– Где этот гондон?

– А вона. Бля, ржачный чел!

Тазов увидел педофила: за решёткой сидел пузатый мужик лет 60-ти со здоровенной седой бородой. Увидев майора, елейно заулыбался. Тазов намётанным глазом быстро определил его принадлежность.

– Епархии обзвонили? Их клиент?

– Не, не их. И документов у него никаких.

– Странно.

– Это еще не странно. Ты послушай, чё он несёт. Ты кто такой, мужик?

Педофил медленно поднялся и затараторил:

– Я же вам сказал, внучки! Я Дедушка Мороз, моё время настало, я и пришёл, чуть не проспал это самое, малая не разбудила, я как ошпаренный в одном свитере по небу…

– А «малая» – это кто? – вкрадчиво перебил Тазов.

– Так это самое, внучка же у меня. Забегалась, время просрала… А нашли посох мой?

– Какой посох?

– Золотой такой. Мне ж им ударить надо, чтоб это самое, Новый год настал.

– Кого ударить-то?

– Так по Луне.

– Охуеть у тебя фантазия, – восхитился Тазов.

– Подожди-подожди, ща гвоздь программы! – сказал Юдин и обратился к педофилу. – Дедуль, а ты жрать хочешь?

– Ага, я б покушал!

Юдин, подмигнув Тазову, метнулся к общему холодильнику и достал из морозилки пачку «Останкинских» пельменей.

«Бля, а я забыл купить, долбоёбина» – подумал майор.

– Держите, дедушка, – лейтенант просунул задержанному покрытую инеем коробку.

– Ой спасибочки!

– Смотри! Смотри-смотри! – заговорщицки прошептал Юдин Тазову. «Дедушка» раскрыл картонные створки и захрустел ледяным тестом.

– Горяченькие! Скууууусно!!!!

Юдин и сотоварищи согнулись в три полицейские погибели, пырская от смеха.

– Грамотно косит, сука, – произнёс Тазов. – А чё у него рыло такое красное?

– Жарко, говорит. Поближе к окошку просится.

– Так пересадите. Ещё откинется, а нам потом отписывайся. Всё равно с такой жопой в окно не вылезет.

Педофил жадно вылизал картон.

– Вы бы меня это самое, к детишкам бы отпустили.

– Да, щас – ответил Тазов.

– Ну сюда бы их привели, можете и своих…

Многодетный отец старшина Ничушкин схватился за кобуру:

– Я тебя, уёбок, прям здесь вальну!!!